Шарлотта вздыхает:
– Я никогда не думала, что способна на то, что сделала. Это заставляет меня чувствовать вину. И бояться. Я боюсь, что однажды всё это настигнет меня.
– Теперь этого не может случиться, – заверяет Гарриет.
– Нет? Может, и нет, но это не спасает меня от таких мыслей. Я даже больше не знаю, кто я такая.
– Что ты имеешь в виду? Ты всё тот же человек.
– Нет. Уже нет, – категорически отвечает Шарлотта. – Я совсем не тот человек, что раньше. Я теперь совершаю поступки, которые совсем не в моем характере, – признается она. Том не поверит, если она расскажет, как чуть не вмешалась в ссору той пары. – Я так далека от того человека, которым стала, – и это пугает меня, потому что мне нравилась прежняя я.
– Но что в действительности изменилось? – спрашивает Гарриет. – Твоя жизнь по-прежнему та же самая. У тебя всё та же компания подруг, и ты живешь в своем прекрасном доме со своими замечательными детьми. Что по-другому?
Шарлотта кладет руки на стол и играет с краешком салфетки. Она догадывается, что Гарриет покупала их специально ради ее визита, и чувствует вспышку жалости от таких напрасных стараний.
– Всё по-другому, Гарриет. Всё это неправда на самом деле. Такое чувство, словно всё, что я делаю, – лживо, и я не могу ни с кем об этом поговорить. Моя лучшая подруга даже не знает, что я сделала. – Шарлотта не хотела этого, однако ловит себя на том, что подчеркивает слова «лучшая подруга».
– Ты хочешь рассказать Одри. Ты об этом? – Гарриет опускает взгляд в свою тарелку.
– Да, я бы с радостью рассказала Одри, но дело не в этом. Дело в том, что я чувствую себя такой злой всё время. Во мне кипит ярость, которой некуда деваться, – признается Шарлотта, прижимая руку к животу. – Можешь представить, каково это?
– Конечно, могу. Я чувствовала то же самое, когда мне сказали, что мой отец умер. Я чувствовала то же самое бо́льшую часть своего брака.
Шарлотта опускает глаза. Она знает, как горевала Гарриет из-за отца, однако она сюда пришла не из-за этого, и не желает оказаться втянутой в переживания Гарриет.
– Мне жаль твоего отца, – говорит она. – Но ты должна сказать мне, что делать с этим гневом. – Шарлотта чувствует жар, кипящий внутри. – Я зла на тебя, Гарриет, – сообщает она прямо. – Я злюсь, что ты, кажется, движешься дальше и создала такую хорошую жизнь для себя.
Гарриет оглядывается вокруг на комнату с маленьким окном и минимально необходимыми шкафчиками, на газовую плиту с конфорками, которые выглядят грязными независимо от того, как часто она их чистит.
– У тебя есть жизнь, которой ты всегда желала, – продолжает Шарлотта.
– Жизнь, которой я всегда желала? А какой ты представляешь мою жизнь?
– Я не знаю, – признает Шарлотта. – Но ты начала всё заново, а я тем временем потеряла… – Она не знает, как закончить фразу.
– Что ты потеряла? – спрашивает Гарриет.
Шарлотта вздыхает:
– Я не знаю. Приходится справляться как-то со всем этим.
– Ты думаешь, у меня не так? – произносит Гарриет. – Каждый день я ожидаю увидеть Брайана, появившегося на пороге. Я открываю дверь и представляю, что он стоит там, с этим его выражением в глазах, свесив башку набок, и слышу его ясно, как день: «Привет, Гарриет. Сюрприз!»
– Этого не может случиться.
– Его тело так и не нашли, – говорит Гарриет. – Так что это маловероятно, но не невозможно. Годы страха перед его возвращением домой, боязни, что я сделаю что-то не так или скажу не то. Постоянные размышления, до чего он докопается в следующий раз. Ничего из этого не покидает меня. И не знаю, покинет ли когда-нибудь.
– Ты хочешь сказать, что после всего случившегося – теперь не лучше?
– Конечно, лучше. Но так не выходит само по себе, волшебным образом. Я счастлива всякий раз, когда у меня получается убедить себя, что Брайан не войдет в дверь в данный момент. Затем я снова начинаю дышать и возвращаюсь к своей жизни с детьми. Но я всё еще справляюсь с этим. И я сомневаюсь, что у меня именно такая жизнь, которую, по твоему мнению, я веду. – Гарриет грустно улыбается. – Я мало что могу с этим поделать, но это нормально. Это то, в чем мы нуждаемся прямо сейчас, и это то, что важно. Алисе необходимо чувствовать себя в безопасности. Им обоим необходимо.
Гарриет аккуратно кладет вилку на тарелку.
– Не проходит и дня, чтобы я не оглядывалась назад и не мечтала изменить то, что произошло. Но в то время я была в таком отчаянии, что даже не знала – что делать. Я жила в ловушке, созданной Брайаном, и, честно говоря, не видела какого-то способа сбежать от него.
– Но почему ты даже никогда мне не рассказывала?
– Мне потребовалось много времени, чтобы осознать – что он делает, – отвечает Гарриет. – К тому моменту я чувствовала, что он убедил всех вокруг в моем сумасшествии. Когда я начала писать свой дневник, мне уже самой было интересно, не так ли это. Я не… – Она останавливается.
– Ты не доверяла мне?
– Возможно, нет, – признает она. – Но только потому, что я была напугана. Я никому не доверяла. Я поверила, когда Брайан заявил, что отберет у меня Алису. И я подумала, что если я покупалась на это годами, то как могу ожидать, что и ты этого не сделаешь. Ты можешь честно сказать, что поверила бы моим словам против его?
– Конечно, могу! – говорит Шарлотта, но Гарриет слышит запинку – пауза в этот момент слишком длинная.
– Ты сожалеешь о том, что сказала полиции?
Шарлотта смотрит на свой нетронутый пирог.
– Нет. На самом деле – нет, – признается она. – Потому что я не думаю, что альтернатива была бы лучшим вариантом. Но есть еще кое-что… – Ее сердце колотится. Она даже не уверена, что хочет услышать ответ. – Я знаю, что ты умеешь плавать, Гарриет. Алиса говорила мне, когда мы были на пляже. Она сказала, что ты обычно брала ее с собой купаться, но это был большой секрет. Она рассказала мне, чтобы я не беспокоилась о тебе в лодке.
Гарриет продолжает смотреть на Шарлотту и едва заметно кивает. Ее рука трясется, когда она снова сжимает вилку.
– Что случилось с Брайаном? – спрашивает Шарлотта, и в этот момент сверху раздается крик. – Ты его… это произошло намеренно?
Гарриет смотрит на потолок, но не двигается. Крик прекращается, и она опускает взгляд обратно на Шарлотту. Ее глаза широко раскрыты от шока, и теперь Шарлотта действительно не хочет слышать ее ответ.
Плач начинается снова, на этот раз он звучит настойчивым воплем, и Гарриет отодвигает стул и спешит прочь из кухни. Шарлотта откидывается на спинку своего. Она не должна была спрашивать.
Гарриет возвращается в кухню, прижимая к груди плотно завернутого ребенка, и когда садится, осторожно приподнимает одеяло, придвигаясь поближе, чтобы Шарлотта могла лучше видеть.
