— Да нет, конечно, — улыбаясь, ответил арбалетчик. — А ты лют, брат-солдат, ну, прощай…
Он выхватил из рукава рубахи нож и кинулся на Волкова. Бабы завизжали. Волков просто выставил вперед меч, меч вошел в правую часть груди и вышел чуть ниже лопатки. Арбалетчик откинулся, выронил нож, попятился и плашмя упал рядом с водой на спину. Волков повернул коня и поехал к харчевне. Он не хотел смотреть, как умирает ламбриец, не было у него к нему никакой злости. Меч он в ножны не прятал, держал в руке и смотрел, как капли дождя смывают кровь со стали.
А тем временем на площади, возле харчевни, уже стояла большая телега. Мужики складывали на нее стражников барона и коннетабля. Волков подъехал ближе, чтобы взглянуть на мальчишку, и к своему удивлению увидел в телеге синий тулуп ламбрийца, секиру, копье. Какой-то мужик тащил к телеге другое снаряжение ламбрийцев.
— А ну стой, — зарычал Волков.
Мужик испуганно остановился.
— Ты куда все это тащишь?
— Барону, — испуганно пробормотал мужик.
— Что?
— Барону отвезти приказано.
— Кем? — спросил Волков.
— Так старостой, — ответил мужик.
— Где этот староста? — Заорал солдат, оглядываясь.
От телеги отошел седенький мужичок и произнес:
— Тут я.
— Воруешь, крыса ты амбарная?
— Ничего я не ворую.
— А куда мое добро тащишь?
— А нет тут вашего добра, — неробко отвечал староста. — Все, что на земле барона найдено, все принадлежит барону. Такой закон.
— Закон? — Заорал Волков, выходя из себя. Он склонился к мужику и схватил его за волосы. — А не юрист ли ты?
— Я староста, — предупредил тот, пытаясь отодрать от себя руку солдата.
— Так вот, знай, вонючая амбарная крыса, — заговорил Волков прямо ему в лицо. — Все, что взято в бою, принадлежит взявшему, вне зависимости от того, на чьей земле это было. На земле барона или на земле графа, герцога, курфюста, епископа или даже папы. Я взял это в бою, все эти вещи мои!
И тут он увидел мужика, который из конюшни выводил прекрасных ламбрийских коней.
— Эй ты, урод, — заорал Волков, — а ну верни моих коней в конюшню.
Мужик испугался и повел коней обратно.
— Ты понял, крыса амбарная? — Сказал солдат старосте. — Верни все мое добро на место. Иначе… — Он даже привстал на стремена. — Если я узнаю, что кто-то взял хоть одну мелочь — я отрублю вору руку.
— Я доложу об этом барону, — обиженно произнес староста, — он-то вас не похвалит за такое.
Волков уже его не слушал. Он подъехал к мужику, который стерег его добро, слез с коня, кинул ему поводья.
— Собери все мои вещи, потом почисть и покорми коня и смотри, чтобы ничего не украли.
— Уж я расстараюсь, — заверил его мужик.
— Как тебя зовут? Яков, наверное.
— Ёган.
— Ну да, конечно, Ёган, и одежду мою потом вычистишь.
— Вычищу! — Обещал мужик.
Глава вторая
Во время схватки он почти не чувствовал боли, было не до того, а теперь боль пришла. Торчавший из ноги болт при каждом шаге будто бы вырывал кусок плоти. Аж зубами скрипеть хотелось. Около лужи все еще валялся ламбриец с почти отрубленной рукой. Он был весь в круглых мелких ранках. Его кололи вилами не менее десяти раз. Волкова это не удивило — обычное дело. Мужики при первой возможности всегда отыграются на солдате. Стоит только упасть, как со всей округи сбегутся мужики, чтобы пырнуть тебя вилами. Чтобы ответить за все те непотребства, что солдаты вытворяют со смердами. Везде, где только не запретит офицер. Как говорил маршал Фон Бок: «Война должна кормить себя сама». Война и кормила. Солдаты грабили смердов, а Фон Бок и его капитаны набивали свои сундуки золотом, ну а крестьяне, где могли, мстили солдатам.
Волков вошел в харчевню, и к нему тут же подошел пузатый мужичёк в чистых штанах и рубахе. И даже в небольшой зеленой фетровой шапочке, такой, какие носят представители городских цехов, на шапке даже было небольшое перо. Мужичёк поклонился. Не очень низко, и шапку не снял. Произнес:
— Я хозяин этого заведения и я благодарю вас, господин рыцарь.
— Я не рыцарь, — прервал его солдат.
— Да? — Хозяин харчевни чуть растерялся. — Ну а…
— Мне нужна горячая вода, — опять перебил его солдат, — чистые тряпки, мне нужен кузнец и врач.
— А у нас нет врача, только коновал, а воду и тряпки сейчас сделаем.
В беседу робко вмешался пацан, мальчишка лет шестнадцати:
— Так в монастыре есть монах-лекарь.
— А ну займись делом, болван, — рыкнул на него хозяин, — лезет еще. Кто тебя спрашивал?
— Помолчи, — остановил его солдат, — где есть лекарь?
— Да в монастыре же есть! Но до монастыря ехать долго. Засветло туда уже не попасть, а ночью они ворота не откроют, сколько не проси. В городе тоже есть врач, но до города еще больше ехать.
Волков с трудом дошел до скамьи и уселся под светильник. Поманил парня:
— Эй, парень, подойди.
Тот сразу подошел.
— Помоги снять доспех. Расстегивай ремни. Как тебя звать?
— Меня? Ёган.
— Ёган? Естественно, Ёган, а как же иначе? — Усмехнулся солдат. — Первым делом сними горжет.
У парня не сразу получилось.
— Да не так это делается, криворукий, — прокомментировал хозяин, глядя на работу парня, — вот болван уродился.
— Я просил горячую воду и тряпки, — рыкнул на него Волков. — Неси, а он без тебя разберется.
— Сейчас распоряжусь, — пообещал хозяин и ушел.
— Ты у него работаешь? — Спросил солдат, глядя на уходящего хозяина.
— Ага, — ответил Ёган, ковыряясь в пряжках. — Это мой отец.
Наконец он смог расстегнуть горжет и принялся за наплечник. Парень пыхтел, дело не двигалось.
— Ну? — Нетерпеливо подгонял его солдат. Его начинало подташнивать, и от потери крови кружилась голова.
— Пряжка замялась, погнулась, — объяснял парень. — Сильно же вас вдарили, все железки помялись.
— Тогда режь ремень.
— Всё, нет нужды, расстегнул.
Он стянул наплечник и положил его ряжом с бувигером. Снял правый наплечник, стал снимать панцирь. Волков морщился от боли. Плечо и ключицы болели, удар топора был страшный.
Ёган, тот Ёган, которому Волков приказал почистить коня и собрать все снаряжение ламбрийцев, вошел в харчевню с охапкой оружия и лат.
— Господин, куда это? — Спросил он.
