— Ну, что ты там видела? — Повторил солдат.
И тут Агнес поняла, что она голая среди мужчин. Вскочила, стала одеваться.
— Так ты ответишь или нет?
Девочка слегка тряслась, её даже передергивало, словно от холода, она смотрела в сторону и вдруг произнесла раздражённо:
— Она хочет вернуть шар.
— Кто она? — Спросил солдат.
— Его хозяйка.
— Ведьма? Она мертва два дня как.
Агнес стояла, продолжая глядеть в стену и повторила:
— Она хочет вернуть шар. И сына. И еще убить вас. Она что-то придумывает.
Коннетабль, какое то время раздумывал, глядя на Агнес пристально, а потом произнёс:
— А ну-ка пошли со мной.
Все четверо спустились вниз, и пошли в донжон. Там, за столом, ужинали дворовые и стражники. Там же был управляющий и Сыч.
— Сыч, — сказал солдат, — ты ведьму дохлую куда дел?
Сыч встал из-за стола.
— Так это… Я управляющему сказал, он приказал мужикам, вон тем, — он указал на двух дворовых мужиков сидевших в конце стола, мужики тут же поднялись, они были заметно напуганы.
— Куда дели ведьму? На кладбище?
— Так это… Поп велел на кладбище ее не хоронить.
— И я велел, а где похоронили?
— За околицу повезли.
— Место помните?
Мужики стояли, мялись.
— Ну, что? — Настаивал солдат. — Где яму ей копали?
— Так сбежала она, — ответил один мужик.
— Как сбежала? — Не верил Волков.
— Под рогожей в телеге лежала, а как за околицу выехали… Я случайно через плечо глянул…
— Ну?
— Ну, через плечо глянул, а она сидит на меня бельмо своё таращит.
— Сидит?
— Да, господин.
— И что дальше?
— Сидит и вот так пальцем у меня перед глазами туда-сюда-туда-сюда, — мужик помахал пальцем.
— И что?
— И все. Мы поехали в замок.
— А она? С ней-то что? — Не успокаивался Волков.
— Мы не знаем, — понуро сообщил второй мужик. — В телеге ее не было.
— Болваны! А почему не доложили?
— Так это… — Мужик пожал плечами, — боязно было.
— Боязно, — передразнил ее солдат, — дурни.
Волков повернулся к сержанту.
— Двойную стражу к приговоренным, и сам там ночуй, как бы она за сынком своим не пришла.
— Да, господин, — кивнул сержант. — Эй, слышали, что сказал господин коннетабль?
Стражники слышали, кивали головами, а солдат, морщась от боли, сел на лавку, притянул к себе Агнес и, глядя ей в глаза, тихо спросил:
— А что еще видела?
Девочка не отворачивалась, глядя ему в глаза, тихо ответила:
— А все остальное — то не про вас, вас не касаемо.
— Я сам буду решать, что касаемо, а что не касаемо.
— Отстаньте, — раздраженно шептала Агнес, — голова у меня болит. Все, что вам нужно знать, так то, что ведьма жива и шар вернуть хочет. Шар она хочет вернуть больше, чем сына, а вас она ненавидит люто.
Солдат не удивлялся, почему то такому непочтительному разговору с ним, так же грубо вела себя и Брунхильда. После того как в шар заглянула.
— И где же она?
— В норе какой-то.
— А где нора?
— Не ведаю. Отстаньте, все я вам сказал, спать хочу.
Солдат достал две мелких монеты, вложил девочке в руку:
— Можешь здесь в людской ночевать.
— Правда? — Тон девочки изменился. — Спасибо, господин.
Спал он плохо, ломило ногу всю ночь, приходилось ворочаться, что бы найти положение, в котором нога не болит. Дождался утра, а утор выдалось дождливым. Серый свет, едва проник в окно, как в дверь постучались, вернее даже поскреблись.
Ни Ёган, ни монах даже не пошевелились. Дрыхли крепко, под шум дождя.
— Эй, лентяи, — окликнул их солдат, на всякий случай, подтягивая к себе меч поближе, — гляньте кто там.
Монах поднялся, пошатываясь со сна, пошёл, открыл дверь. На пороге стояла Агнес.
— Я к господину, — говорила она. И смотрела на монаха, чуть кося глазами.
Монах её впустил. Не мог он не впустить, уж больно странным был взгляд девочки. Она словно ждала отказа, готовясь начать борьбу за проход в покои.
— Заголятся, что ли опять пришла? — спросил Ёган спросонья, глядя на неё.
А она только зыркнула на него, да так что тот аж сел на своём ложе.
— Ишь ты, — восхитился Ёган, — сама квёлая да косая, а смотрит змеёй.
Агнес не удостоила его ответа, подошла к кровати, к Волкову и, поклонившись, заговорила:
— Господин, вам постирать ничего не нужно? Могу полы мыть, или заштопать чего. Я всё могу по хозяйству, могу за огородом ходить, могу за скотом.
Солдат смотрел на неё с интересом:
— Да? И какую плату ты хочешь? — спросил он.
— Да вы, небось, знаете какую. — Заявила девочка.
— Небось — знаю, небось — не знаю. Ты говори, чтобы я не гадал. Что в плату хочешь?
— Буду делать все, что по хозяйству нужно, а за это в шар буду смотреть, когда захочу.
Агнес явно волновалась, она мяла свои натруженные ручки.
Волков хотел было сесть на кровати, да сделал это так неудачно, что в ноге дёрнулось какая-то жила, словно иглой ткнули. Его лицо перекосилось от боли.
— Не дозволяйте ей господин в шар пялится, — сказал Ёган.
— Почему? — пережидая приступ, спросил Волков.
— Она ж и без шара с придурью, а с ним и вообще умом тронется.
Девочка неожиданно повернулась к нему и сквозь зубы, с шипением и злобой тихо произнесла:
— Замолкни, холоп.
— Вот и я об этом, — подтвердил свои слова Ёган, жестом указывая на неё, — одно слово припадочная. — И разъяснил. — Дура же!
— Это я дура? — Взвизгнула Агнес. — Меня наш поп хвалит, я все псалмы наизусть помню. И до тысячи считать умею! И все жития первых святых помню со дня вечери.
— Неужели все псалмы помнишь? — Не поверил монах Ипполит.
— Все сто пятьдесят, — гордо отвечала девочка.
— Монах, спроси у неё что ни будь, — сказал солдат.
— Читай девяностый. — Предложил монах.
— Живый в помощи Вышняго в крове Бога небесного водворится, — затараторила девочка, — речёт Господи заступник мой, прибежище моё…
