— А-а! — Заорал Ёган. — Никак медведь. Медведь, господин, медведь!
Его конь рванул вперед так, что Ёган уронил факел. Конь солдата бросился вслед за ним. Солдата откинуло назад, и он каким-то чудом удержался в седле.
— Стой, ты, демон! — Рычал он на коня, здоровой рукой изо всех сил натягивая поводья. — Убьёмся же насмерть.
Но конь не слушал ни его, ни поводья и летел по ночной дороге, каким-то чудом перепрыгивая лужи и объезжая препятствия. Солдат не знал, гнался ли за ним этот зверь. Все, что он делал, — пытался не вывалиться из седла, потому что управлять конем было невозможно, до той самой минуты, пока они не въехали в деревню. Тут, на пригорке, где уже пахло навозом, золой и дымом, он смог успокоить коня, хотя тот продолжал гарцевать, дрожать и тихонько ржать.
— Ну, чего ты, дурень? Успокойся. — Говорил солдат, всматриваясь в темноту. — Нет никого уже, отстал он.
Сам при этом поглаживал эфес. И тут, прямо из тьмы, на них выскочил конь, с храпом пронесся мимо. Всё, что мог понять Волков, — это то, что Ёгана на нем не было.
— Испугал, зараза, — выругался солдат.
Он действительно испугался. Перевел дух и заорал в темноту:
— Ёган!
Где-то, совсем рядом, залилась лаем собака. Еще одна ей ответила. Перекличку подхватила ещё одна, и так по всей деревне.
— Ёган! — Не унимался солдат. — Ёган!
Но отвечали ему только собаки.
— Так, — произнес он, чуть подумав. — Придется будить людей.
Он было хотел отъехать от деревни, покричать еще, но конь отказался, зло фыркнув и замотав головой, скакнул и встал, как вкопанный.
— Чертов трус, — сказал солдат. — Ладно, поехали в харчевню, разбудим людей. Будем искать этого дурня.
Весь хмель как рукой сняло. К харчевне он подъехал уже трезвый, и под фонарем харчевни увидел Ёгана.
— А я жду вас, жду, — обрадовался тот.
— Я ору на всю деревню.
— Не слыхал.
— Конь где?
— Так на привязи он, вон.
— А ты как сюда попал?
— Так этот дьявол меня скинул, я за вами побежал.
— За нами? — Солдат смотрел на него с непониманием. — Я на окраине деревни орал тебе, аж охрип. Как ты пеший вперед меня здесь оказался?
— Так не знаю, за вами бежал. Прибежал, а вас нету. Потом конь мой прибежал, потом вы приехали. Я и не слышал, кто, где орет.
— Ясно, — сказал солдат, спрыгнул с коня и стал каблуком стучать в дверь. — Хозяин, отворяй.
— Идите с Богом, — кто-то крикнул из-за двери. — Лечь уже негде.
— Отворяйте, дьяволы, а то запалю хибару, — орал солдат, ещё сильнее стуча каблуком в дверь.
Наконец, кто-то отпер засовы и открыл дверь. На пороге стоял хозяин с лампой и его батрак с топором.
— Ах, это вы, — облегченно вздохнул хозяин и жестом пригласил войти.
— Завтра на заре я съезжаю, — сказал солдат, переступая через спящих на полу постояльцев. — Посчитай все, а сейчас покорми коней.
— Слушаюсь, слушаюсь, — кивал хозяин.
— Ёган, — продолжал Волков, — проследи, что бы покормил и напоил, и почисть всех лошадок наших. Как почистишь — начинай собирать вещи. На заре поедем.
— То есть не поспать мне, — вздохнул Ёган.
— Потом выспишься.
Трактирщик, его батрак и Ёган пошли на конюшню, а Волков двинулся к своим покоям и прямо у лестницы увидел Хильду. Она только что проснулась, была простоволоса, в нижней рубахе и с лампой в руке.
— Вы прямо как разбойник, всех всполошили да напугали, — недовольно произнесла девушка.
Солдат залез в кошель, достал оттуда две монеты по пять крейцеров, протянул ей.
— Чего это? — Спросила девица глядя на монеты.
— Десять крейцеров. Придешь ко мне?
— Прям разбежалась.
— Я на заре уеду. Упустишь деньги.
Он протягивал ей монеты, девушка лампой осветила их стояла в нерешительности. Не брала.
— Ну, берёшь? — Солдат ждал, не убирая денег.
— Тихо вы, — прошептала девица, огляделась, и, забирая монеты, произнесла. — Папаша ляжет, так приду.
Ёган еще гремел чем-то на конюшне, когда почти беззвучно Брунхильда поднялась по лестнице в покои солдата. Осветила их лампой, огляделась, стеснялась, стояла, как будто с духом собиралась. Солдат уже лежал в кровати. Девушка заметно волновалась, встала в двух шагах от кровати, но к ней не подходил:
— Ну что встала? Сюда иди. — Солдат приподнялся забрал у неё лампу.
— Лампу-то потушите.
— Нет, не потушу. Снимай рубаху.
— Ну прям… И лампу не тушите, и рубаху вам снимай.
— Снимай, я сказал. Или сам сниму, встану.
— Вот малахольный, — девица заметно стеснялась, затем подошла к кровати. — Ой, — вскрикнула она.
— Что такое?
— Мизинцем об кровать, — она засмеялась.
— Да ложись ты уже, — солдат за руку потянул ее к кровати, — а то покалечишься еще. Ногу еще сломаешь.
Он схватил её за подол рубахи. Потянул, она пыталась вырваться. Он задрал ей рубаху.
Девушка опять засмеялась, повалилась к нему в кровать.
— Ну что, болван? — Спросил солдат слугу, когда тот вышел из конюшни.
Волков стоял босой, на улице дождя не было, было тепло.
— Ну, — Ёган почесался. — Так вы ж спали.
— Так ты, подлец, тоже спал.
— Ну, есть мальца. Коней я уже оседлал. Сейчас только мешки найду, и вещи будем складывать. Вещей-то много. Нам бы телегу. Алебарду, копье да секиру в мешок-то не спрячешь.
— Болван ты. Вот скажи мне, мы засветло до города доедем?
— Нипочем не доедем.
— И где будем ночевать? В лесу?
— Нет, мы засветло до трактира дорожного доедем, там и переночуем, а к следующему полудню уже в городе будем.
— Ищи мешки, дурень, и побыстрее, а то я уже вашу Рютте видеть не могу.
— Сейчас, я быстро устрою. Вы пока завтракайте, помойтесь, а я все найду, — говорил слуга, преданно смотря на солдата.
А солдат тем временем внимательно смотрел на дорогу, а не на него. Ёган тоже посмотрел в ту сторону и увидел всадника. Это был сержант.
— Ну что, болван? Как ты думаешь, к кому он едет? — Спросил Волков с раздражением.
— А тут и думать нечего, к нам едет.
— Дать бы тебе разок по уху, — сказал солдат и даже поднял левую руку.
— Тихо вы, куда больной рукой машете? Надо вам ее забинтовать. Сейчас позавтракаете — забинтую.
