— Да, господин, — сказал мальчик. — И дрова принес, и воду принес.
— Иди на кухню, нечего бездельничать, — сказал сурово седой Ёган.
— Что ты собираешься с ним делать? — Спросил солдат, ткнув пальцем в кота.
— Не знаю, господин, надо бы его повесить, — отвечал мальчишка.
— И в чем же его вина?
— Он вор, господин. Крыс не ловит, только ворует на кухне и яйца в курятнике.
— Да еще гадит везде, где можно, — добавил старый Ёган, слуга барона.
— Да, кошками тут воняет, — согласился солдат.
— Уж воняет, господин, — сказал мальчишка и потащил животное вниз.
— Вот ваши покои, господин коннетабль, — важно произнес Ёган, слуга барона, открывая дверь, когда они наконец поднялись.
Да, это можно было назвать покоями, не чета чулану с кривым полом и скрипучим клоповником, который трактирщик называл кроватью. Комната была большая, но уютная, в ней было два узких окна без стекол, но с тяжелыми съемными ставнями из толстого, почерневшего от времени дерева. Такой ставней можно было закрыть окно хоть и не плотно, но от дождя ставня помогала. Одно окно выходило на подъезд к воротам. Удобное место для хорошего лучника. Второе окно выходило к стене к донжону, тоже удобное место для хорошего стрелка. Днем, со снятыми ставнями, тут было достаточно светло. Треть комнаты занимала высоченная, огромная кровать с балдахином. Солдат подошел к кровати, осмотрел ее, похлопал по ней рукой.
— Вам выделены две перины, добрая подушка и две простыни, — с гордостью сказал Ёган, слуга барона. Солдат удовлетворенно кивал, он вел себя так, как будто всегда спал на перине, укрывался периной, и все это с чистыми простынями. На самом деле, такое в его жизни случалось два-три раза, и было это в тех городах, которые ему удавалось пограбить. Даже в гвардии он спал на тюфяке с шерстью и пенькой, из которого всё время приходилось выжигать клопов.
Тут же был небольшой стол, на столе стоял кувшин с водой и канделябр с двумя свечами. На стенах висели старые, ветхие гобелены, которые колыхал сквозняк. В стене был маленький камин, рядом с которым лежало совсем немного дров.
— Прекрасно, мне все нравится, — сказал солдат, оглядевшись.
— Господин барон просит вас быть на ужин, — важно сказал седой слуга.
— Поблагодари господина барона и скажи ему, что я обязательно буду.
Слуга поклонился и хотел было идти, но солдат его остановил:
— Ёган, а молодая госпожа будет на ужине?
— Вряд ли, господин, она очень редко ужинает с бароном, она ужинает у себя.
— Мне нужно будет с ней поговорить.
— Молодая госпожа живет в донжоне, напротив вас по стене, — ответил Ёган.
— В донжоне? — Удивился солдат. — А почему не в покоях?
— Она так пожелала.
— Что, из-за баронессы?
Слуга барона молчал с важным видом.
— Понятно, ну а что ты думаешь о ее служанке?
— О служанке молодой госпожи?
— Да.
— Грубая деревенщина, не из наших краев.
— Она грамотная?
— Очень сомневаюсь.
— Хорошо, спасибо.
Ёган, слуга барона, с достоинством поклонился и вышел. Ёган, слуга солдата, произнес:
— Да-а, неплохо живут господа. Такая кровать поболе телеги стоит, и пол, — он постучал каблуком сапога по деревянному полу, — пол очень добрый. — Он огляделся, — а на чем же я буду спать? В харчевне-то хоть лавка была.
— Найдешь себе тюфяк, — сказал солдат, — на полу положишь.
— На полу? С такими-то сквозняками? Могу и не проснуться.
— Придумаешь, что-нибудь, или в людскую пойдёшь.
— Ну, тогда конечно придумаю, в людскую-то мне идти нет желания, — сказал Ёган.
— Иди, ешь, — сказал Волков. — Потом перевезешь сюда вещи и лошадей перегонишь. И займись лошадями, сегодня я уже никуда не поеду.
— Да, господин, все сделаю.
Глава седьмая
Воинство барона собралось во дворе замка, недалеко от ворот: сержант и девять его стражников стояли, молчали, старались выглядеть молодцевато, пока солдат внимательно и придирчиво осматривал их. Ничего удивительного Волков не увидел. Трижды засаленные и замызганные стеганки — гамбезоны, старые сапоги, пара нечищеных шлемов. Он вытащил у одного из них из ножен фальшион со скосом обуха. Удобное, страшное оружие, если оно не тупое, а этот был не только туп, он был ещё и крив. Когда-то он был погнут, а потом выпрямлен, возможно, булыжником с дороги. Не говоря ни слова, Волков бросил оружие на землю, пошел дальше, рассматривал, трогал. У одного из стражников взял копье, осмотрел его. На кривоватой, дурно струганой палке торчал ржавый, тупой, плохо закрепленный наконечник. Волков отряс древко, наконечник заметно болтался.
Солдат вернул копье, подошел к сержанту и негромко спросил:
— Расскажи мне, кто назначил тебя сержантом?
— Барон, — буркнул сержант. Он все прекрасно понимал.
— А за что?
— Было за что.
— Может, ты мясо хорошо жарил на углях?
Сержант угрюмо молчал, теребил усы. Солдат повернулся к стражникам:
— Завтра к утру всё оружие должно быть приведено в порядок. Гамбезоны выстираны, портки, кстати, тоже, сапоги зашиты, почищены. Подготовьте коней боевых и сбрую. Всё осмотрю. Сёдла, стремена, потники тоже.
— Всем этим конюх занимается, — буркнул сержант.
Волков не обратил на это внимания.
— Завтра двое с лошадями поступят в распоряжение егеря Клауса, будут ему помогать. Сержант и ещё четверо пойдут со мной. С утра, что бы все были готовы. Всё, разойдитесь.
Он обернулся к сержанту:
— Мне было бы стыдно. Мне барон людей своих доверил, а я их довел до уровня банды. До уровня лесных бродяг.
— Барон с зимы жалованья не платит, — произнес сержант. — Вот люди…
— Не повод держать оружие в таком состоянии.
Он повернулся и пошел к конюшне барона. Пойдя несколько шагов, обернулся и спросил:
— А сколько барон должен стражникам?
— Не знаю, — ответил тот. — Надо посчитать.
— Даже этого не знаешь. — С гримасой снисходительного призрения сказал солдат. — Посчитай мне все.
Сначала они сидели и пили вино. Волков больше молчал, а барон рассказывал, где и с кем служил, где бывал. В основном это было перечисление разных благородных имен и обзор вин в антураже рыцарских войн. Солдату было скучно, но он пил вино, слушал и вежливо кивал.
Слуги начали носить еду. Седой Ёган распоряжался со знанием дела. Сначала принесли петуха в вине, в большой чугунной кастрюле. Петух еще кипел и невыносимо хорошо пах. Затем на стол поставили блюдо с жареными зайцами.
