У околицы деревни пара тощих коров грызли какой-то кустарник. Ветер доносил запах дыма, навоза, квашеной капусты. Дома — убогие хибары. Много заброшенных, как и везде. Провалившиеся крыши, падающие заборы, пустые окна, дома без людей, как и везде. В одном из дворов солдат увидел босого мужика, тот деревянными вилами ворошил гнилое сено у забора. Занятие его было бессмысленным, но мужик старался. Еще не старый, широкоплечий, с крепкими руками и усталым лицом.
— Эй, — окликнул его солдат. — У тебя переночевать можно? Я дам тебе крейцер.
— У меня? — Удивился мужик. — У меня негде, господин. У меня шестеро детей, и скотину я дома держу. Вы не выспитесь.
— Скотину дома? Летом?
— Дожди, господин, скотина болеет. Держу дома, чтобы хоть чуть отогрелась.
— Как называется ваша деревня?
— Малое Рютте, господин.
— Рютте, ну конечно, — произнес солдат. — Я смотрю, у вас даже кирхи нет.
— У нас нет, а в Верхней Рютте есть. Там и кирха есть, и коновал, и кузнец. А у нас только харчевня для поденщиков, да для прочей голытьбы.
— Ясно, — сказал солдат. — А Верхняя Рютте там? — Солдат указал в сторону замка.
— Ага, — кивнул мужик. — В миле от замка.
— Ясно.
Он тронул коня и поехал по деревенской дороге.
— Господин, — кричал мужик, выбегая со двора на улицу. — Так ежели соизволите, я освобожу вам лавку у очага, а скотину загоню на ночь в хлев. — Солдат не ответил и продолжал ехать дальше. — Всего за пол крейцера, — кричал мужик вслед.
Лужи, ветхие заборы, кривые хибары, почти безлюдная улица закончилась площадью, главной постройкой которой было большое приземистое бревенчатое здание. Перед которым, вокруг огромной лужи, толпился народ. Там была пара телег, на которых сидели бабы и дети. Они мокли под дождем, но не уходили. Чего-то ждали. Солдат сразу заметил два наконечника копья над головами людей. Вздохнул. Он сразу понял, что тихонько проскользнуть и найти неприметный теплый ночлег ему не удастся.
Так и получилось. Расталкивая простолюдинов, из толпы вышел человек в добротных, отлично вычищенных доспехах. У него не было ни плюмажа, ни цветов местного барона, ни герба, но манера себя вести выдавала в нем главного. Он уверенно направился к солдату, и за несколько шагов заговорил:
— Сударь, мне нужна ваша помощь.
Это был совсем мальчишка, лет шестнадцати.
— Я надеюсь на ваше благородство и понимание. — Продолжил он, подходя ближе.
— Чем я могу вам помочь? — Сухо спросил солдат.
— Меня зовут Хельмут Рутт, я коннетабль барона фон Рютте. Прошу у вас рыцарского одолжения.
— Меня зовут Яро Фолькоф.
— Как? — Переспросил мальчишка.
— Яро Фольков, — повторил солдат. — И я не рыцарь.
— Вот как? — Тон мальчишки сразу изменился. — Тогда почему ты разговариваешь со мной сидя на лошади, когда я стою перед тобой пеший? Ты ведь не граф, не курфюрст и не князь церкви.
Солдат молча слез с коня, потянулся, размял ноги и спросил:
— Что вам нужно?
Мальчишка, бесцеремонно разглядывая его, вопроса не слышал.
— Если ты не рыцарь, то откуда у тебя такой меч, — коннетабль ткнул пальцем в эфес меча солдата. — Откуда такой конь, откуда такой шлем?
— Этот меч мне подарил герцог Биофр де Приньи, за то, что я вытащил его из свалки в сражении у озера Боло, и тем самым спас его от плена или от смерти. А коня мне выдали по штатному расписанию в гвардии его сына, герцога Альбер де Приньи.
Коннетабль молчал, выпучив глаза. Все сказанное солдатом произвело на него огромное впечатление. Он был совсем мальчишкой.
— Ещё вопросы у вас есть, или я могу ехать?
— У озера Боло… У озера Боло вы дрались со свеями?
— Да.
— Я слышал, свеи непобедимы.
— У озера Боло они были разбиты.
— Так вы гвардеец?
— Да, я был правофланговый карпорал, охрана штандарта и глашатай Его Высочества Биофра, графа Де Фре, глава Де Ганши, герцога Де Приньи и потом его сына Альбера да Приньи.
— Вы, наверное, были во многих сражениях и битвах? — Спросил мальчишка с придыханием и благоговением.
— Сражений и битв в моей жизни было больше, чем мне хотелось бы. — Сухо ответил солдат. — Мне не хотелось бы отнимать время у столь занятой особы. Поэтому я, наверное, поеду. Если у вас, конечно, больше нет вопросов.
— Вопросов у меня к вам тысяча, но я хочу задать вам их после дела. Я прошу вас быть моим гостем. Но сначала нам нужно будет уладить один вопрос. И, надеюсь, вы мне с ним поможете.
— Господин коннетабль… — Начал было солдат.
— Дело пустячное, — сказал коннетабль, но по тону было ясно, что он так не думает. Тон был почти умоляющий. — Три дезертира буйствуют в харчевне, второй день пьянствуют. Имеют дочку трактирщика и ещё одну бабёнку. Замужнюю, — мальчишка посмеялся, но солдат почувствовал фальшь в этом смехе. — Мужики волнуются, а я не могу допустить, чтобы мужики волновались, барон будет недоволен.
— Друг мой, я после ранения, я еще плохо хожу, — отвечал солдат. — Из меня не бог весть какой помощник. Так что, извините, но…
Коннетабль схватил его за руку, заглянул в глаза, он был совсем мальчишкой, он произнес:
— Я дам вам денег.
— Денег? — Солдат удивился.
— Что, думаете, у меня нет? У меня есть деньги.
— Да дело не в деньгах. Я…
— У меня есть марка.
— Марка?
— Имперская марка, я вам ее отдам, если вы мне поможете. Давайте отойдем, за лошадь встанем.
Видимо, он не хотел, чтобы его люди и деревенские мужики это видели. Отойдя за коня, коннетабль сунул руку под кирасу и достал кошель. Там была всего одна монета. Крупная, толстая, черная от старости, серебряная имперская марка.
— Вот, держите, — он сунул ее солдату в ладонь.
— То есть, за то, чтобы скрутить трех дезертиров вы готовы заплатить кучу серебра? — Спросил солдат.
— Да, — просто ответил коннетабль и так посмотрел на солдата, что тому стало его жалко. Это был не суровый коннетабль, опора лендлорда, закон феода, это был испуганный мальчишка, которому нужно решать взрослую задачу.
— Ладно, — сухо произнес солдат. — Я вам помогу, только давайте без вранья. Что за люди в харчевне?
— Не знаю, — ответил мальчишка. — Я их не видел, но у них хорошие лошади.
— Вот как? Дезертиры на хороших лошадях. И сколько же их?
— В конюшне четыре лошади.
— Вы же сказали, что дезертиров трое?
