Франческа с гордым видом несла кувшин через двор. Она все видела и откровенно улыбалась, а сержант и стражники смотрели ему в след. Сержант тяжело вздохнул, соболезновал.
Солдат, хромая шел к покоям, когда из донжона выскочила толстая кухарка и на весь двор зычно крикнула:
— Господин коннетабль, господин коннетабль!
— Ну что тебе? — чуть удивился солдат, раньше кухарка никогда к нему не обращалась, ему казалось, что она его побаивается.
— Говорят управляющий сбёг!
— Сбёг, сбёг, иди, займись своим делом.
— А я про что? Я про свое, у меня муки только на сегодня.
— Чего? — не понял Волков.
— Муки только на сегодня, завтра опару ставить не из чего.
— Ну а я-то тут при чем?
— А кто ж при чем? Соллона то нету, а за мукой ехать нужно.
— Ну, отправь кого-нибудь. — Легко решил вопрос солдат.
— Да как же я отправлю, когда я конюху то не начальник.
— Ёган, — заорал Волков багровея. — Скажи конюху, чтобы отправил кого-нибудь к мельнику за мукой.
— Ага, — сказал Ёган и пошел к конюшне.
— Вот спасибо вам, господин коннетабль, — сказала толстуха и пошла к себе.
Не успел солдат сделать и трех шагов, как его снова окликнул на этот раз Ёган:
— Господин, а конюх спрашивает, какой воз запрягать, большой или малый?
— Да большой… Не знаю я, на каком за мукой ездят, пусть малый запрягает.
— Ага, — понял Ёган. Не успел солдат сделать и пяти шагов как он опять заорал:
— А конюх тут спрашивает, денег вознице кто даст, чтобы за муку заплатить?
— Да разберись уже сам, — заорал Волков почти в бешенстве, — что ж за осел!
— Скажу тогда, что б в долг просил, — сказал Ёган.
Солдат не ответил, он уже поднимался по лестнице в покои в самом недобром расположении духа…
В зале было темно, тихо и сыро. В камине тлела пара головешек, на столе горела одна свеча. Обычно барон первый приветствовал Волкова, сейчас же он только глянул на него и уставился в камин. Солдат подошел и молча сел рядом с ним, посидел и сказал:
— Соллон сбежал.
Барон толи не расслышал, толи не отреагировал.
«К дьяволу все, — вдруг подумал солдат. — Какого черта я тут надрываюсь, рискую жизнью, получаю раны, а этот барин на меня и смотреть не хочет, и за что мне все это? За семь золотых монет, которых может и не будет? За кавалерство, которое мне может, и не дадут? Скажу-ка Ёгану запрячь телегу, сложу вещички, а к утру буду уже в городе, а аудиторам, отдам доверенность на продажу дома Соллона. И все, больше я тут ничего никому не должен».
Простые решения обычно самые верные.
Он встал, достал из кошеля бумаги, отложил доверенность на дом, а расписки кинул на стол рядом с кривым кубком барона.
— Что это? — спросил барон глядя на бумаги.
— Это вас порадует, — ответил Волков и пошел к выходу.
— Стойте, Фольков, — крикнул барон.
Солдат остановился и повернулся к нему.
— Вы на меня злитесь?
Коннетабль промолчал.
— Я знаю, злитесь. Я знал, что вы будете злиться, когда отдавал приказ освободить эту чертову бабу.
— Я не злюсь, — начал было Волков.
— Да подождите вы! — Закричал барон и вскочил. — Вы ничего не знаете! Ничего! Вы не знаете, что может делать моя дочь! Как она может себя вести!
— Уж я-то не знаю? Знаю, знаком с вашей дочерью не понаслышке.
— Нет, не знаете. Шесть или семь лет назад… Да нет, восемь… Да, восемь лет назад, когда к ней сватался очень знатный человек… Вы знаете, она уже в свои пятнадцать лет была красавицей. Так вот, она забежала на башню, стала на край, понимаете, совсем на край, и потребовала, что бы он уехал. При этом все время оскорбляла его, жениха, злыми словами. Откуда она их только знала? Даже обещала его отравить и требовала, что бы он уехал. — Барон говорил торопливо и сбивчиво. — Понимаете? Я не мог к ней подойти, никто не мог к ней подойти, она стояла там долго, пока жених не выехал из ворот. А после этого ее мать стала хворать сердцем. Это и понятно, для нас это был большой позор. Она перестала с нами общаться. Общалась только с братом и этой мерзкой тварью — своей служанкой и переехала жить в донжон. Я ничего не мог с этим поделать. А она с каждым годом становится все злее и злее. Как только я прошу о чем-то, что ей не нравится — она начинает меня люто ненавидеть. Ненавидеть Яро! Все утро она визжала здесь, в зале, она требовала выгнать вас, а когда моя жена попыталась ее успокоить — она стала ей угрожать. Понимаете, Фольков? Угрожать моей жене в моем доме.
Солдат подошел к столу и сел рядом с бароном.
— Я ничего не могу с ней поделать, — продолжал фон Рютте. — Вы знаете, сколько женихов приезжало к ней свататься? Дюжина, а, может, и полторы. И все уезжали в ярости — она всех оскорбляла, а я был вынужден извиняться, извиняться и извинятся. И вдруг появляетесь вы. Настоящий человек. Я бы сказал, человек из железа. Вы знаете, что все мои болваны-стражники от вас в восторге? Даже сержант вами восхищается, а уж он не тот, кто расточает похвалы. Все видят, что вы непреклонны и бесстрашны. Вы с одной рукой вышли на дуэль с одним из лучших молодых фехтовальщиков графства.
— Я и не знал, что он лучший. Я думал, что он просто наглый сопляк.
— Да какая разница? Какой бы он ни был. Вы ввязались в драку за неизвестную вам женщину — то есть непонятно за что. Раньше я надеялся, что вы справитесь, а сейчас я в этом уверен.
— Справлюсь? С чем? — С подозрением спросил Волков. Ему очень не нравился этот разговор.
— Сейчас я вам объясню, только вы сразу не отказывайтесь, слышите, подумайте сначала. — Вдруг сказал барон. — Я долго думал и решил. Я отдам вам мою дочь в жены. Вы тот, кто с ней справится.
Солдат открыл рот, но барон не дал ему ничего сказать.
— Подождите, не говорите ничего, пока не дослушаете.
Солдат закрыл рот. Вздохнул. Он ни как не ожидал такого предложения.
— Я отдам вам ее в жены, даже если придется тащить ее в церковь за волосы. И она будет вашей, даже если ее придется привязывать к брачному ложу. Подождите! Не перебивайте меня. Вы сейчас сидите и думаете, на кой черт вам эта ведьма, а я скажу на кой черт. Потому что за этой ведьмой я дам в приданное — Малую Рютте и весь клин земли от Малой Рютте до реки. И вверх по реке до земли фрау Анны. Поверьте, это добрая земля, а у реки лучшие заливные луга в графстве. Все, что у реки — это отличный выпас. А все, что ближе к землям фрау Анны — добрый лес. Сейчас там, конечно, болото, но дожди же когда-нибудь прекратятся. А Малая Рютте, между прочим, это двадцать дворов крепостных и еще десяток дворов вольных. И все это будет ваше.
