Солдат сидел огорошенный, даже не знал, что и ответить. Он даже не знал: верить ли во всё это или пошутить в ответ на предложение барона.
— Когда получите рыцарское достоинство, — продолжал барон, — я отдам вам дочь и с ней землю.
Волков все еще не верил своим ушам, потому что все это не укладывалось у него в голове. Потому что быть такого не могло! Никогда и нигде не отдают бароны своих дочерей за простолюдинов. Тем более, давая за них в приданное мужиков и земли.
— Что вы молчите? — Спросил барон. — Думаете, не отравит ли она вас после свадьбы?
— Мне надо подумать, — наконец произнес Волков, так как думал то он как раз не об этом.
— Я знал, что вы так скажете. Вы всегда думаете, прежде чем ответить, вы умный. А что это за бумаги? — Он взял кипу бумаг и стал читать.
Читал он с трудом, но с каждым прочитанным словом его лицо менялось. Наконец, он взглянул на солдата.
— Где вы это взяли?
— Забрал у трактирщика, тот выкупил эти расписку у Соллона, но по дурости своей при свидетелях ляпнул, что Соллон дал ему их на хранение. Так что они ваши.
— Надо посчитать, сколько здесь, — оживился барон.
— Здесь бумаг на сто шестьдесят один талер. Это все ваши долги?
— Не знаю. — Сказал барон с радостью. — Надеюсь, что так.
— Как не знаете? — Удивился Волков.
— Так и не знаю. Делами занимался Соллон, он работал на меня долгие годы. Был нам как член семьи.
— Он обворовывал вас. И, судя по всему, не очень мелочился, — солдат встал.
Барон тоже встал, подошел к камину и швырнул пачку бумаг на тлеющие угли.
— Кто ж мог знать, что он такой, — произнес он и вздохнул.
«Любой, у кого есть мозги мог знать, что он такой». — Подумал солдат.
Волков шел по двору очень медленно, он находился под впечатлением от предложения барона. Честно говоря, он даже и представить себе не мог, что когда-либо кто-то может ему предложить рыцарское достоинство, землю и мужиков. Свой феод! Свой лен! Свой герб! И… такую строптивую, злобную, но такую обворожительную молодую женщину.
«Как это удивительно, наверное, иметь своих мужиков, своих людей, да и землю тоже. Сколько всего можно сделать, если у тебя в собственности есть люди, которыми ты можешь распоряжаться, тут главное не быть таким увальнем как барон. Но главное — земля. Добрая земля. И река совсем рядом, интересно, чего стоит купить баржу? Пусть река и не большая, но ведь и баржу можно купить небольшую, и возить товары на север к большим портовым городам, где хорошая цена, хоть на хлеб, хоть на сыр, да хоть на что угодно, а не продавать все за полцены местным плутам. А хмель! А сено! А если лошадей завести, — мечтал Волков». Но из этих приятных грез его бесцеремонно вытащил Ёган:
— Господин, тут к вам мужик.
— Что еще? — Недовольно сказал солдат, а увидев мужика, спросил у того. — Чего тебе?
— Так я про это… про кожу.
— Про какую еще кожу?
— Ну, я это, кожу скорняку отнес коровью, скобленую, моченую, все как положено.
— И что?
— Так хочу деньги получить.
— От скорняка? Он что, не отдает деньги?
— Нет, от вас хочу, или от кого еще, — неожиданно заявил мужик.
— Ты что, дурак? Чего мелишь? Я-то тут при чем? — Начал злиться Волков. — Скорняку отдал у скорняка и забери.
— Так я это… Шкуру то отдал, — начал было мужик, но его перебил Ёган:
— Господин, — сказал тот, — управляющий Соллон велел всю кожу сдавать скорняку, а платил за нее сам, у нас так давно уже заведено.
— Во-во, — согласился мужик, прошу выдать мне семь крейцеров.
— Ты ври, ври, да не завирайся, — осадил его Ёган, с чего семь то? Семь платили за бычью, а ты коровью за семь продать хочешь. У тебя и корова либо была задохлая.
— А чего это задохлая? Добрая была скотина. Знаешь сколько я с нее мяса взял?!
— Так, замолчали оба, — прервал разговор солдат, — я ничего платить не буду.
— Как же так? — искренне удивился мужик. — А кто ж заплатит?
— Скорняк. А не заплатит, так забери у него кожу обратно.
— Вот те на, — мужик развел руками, он был явно разочарован. — Раньше управляющий сразу платил, а теперь вон оно как.
— Иди, — сухо сказал Волков, которого начинал раздражать этот мужик.
— Ну, вот тебе и «здрасьте», — продолжал мужик.
— Иди, иди ты ради Бога, — толкнул его в спину Ёган, — не доводи до греха господина коннетабля.
Мужик пошел, но продолжал бубнить.
— А вот при господине, управляющем Соллоне, так сразу платили.
Волкову захотелось врезать мужику, но он сдержался и пошел в людскую завтракать.
Стражники и дворня позавтракали уж давно, и на первом этаже донжона был только сержант. Сидя за длинным столом он пил пиво. Кухаренок принес солдату почти не соленую гороховую кашу, с постным маслом и луком. Вся дворня и стражники завтракали такой кашей, а хлеб, и не малый кусок колбасы другим не подавали, только коннетаблю. Солдат стал, есть, нос от гороха не воротил. Горох, просо, бобы, чечевица — главная солдатская еда. Он к ним привык, а вот пиво в замке было доброе. Волков ел и пил не торопясь, снова погрузившись в размышления о собственном феоде. И ему вдруг очень захотелось посмотреть землю, что обещал барон в приданое за Ядвигу. И опять от этих приятных мыслей его оторвал Ёган:
— Господин.
— Ну? — солдат отложил ложку.
— Опять к вам мужики.
— Опять с кожей?
— Нет, другие.
— Ну, зови.
В донжон вошли четыре мужика, остановились у стола, один из них тихо сказал, заглянув в тарелку солдата:
— Вишь, тоже кашу кушают.
— Горох, — подтвердил другой так же тихо.
— Чего вам? — спросил Волков.
Самый высокий из мужиков произнес:
— Ну, так как, ехать нам резать орешник или как?
— А я-то откуда знаю, — искренне удивился Волков.
— А кто ж знает? — Еще больше удивился мужик. — Мы ж уже семьи собрали, запрягли два воза, коли не надо, так и скажите, что не надо.
— Вам Соллон велел?
— Да, — мужики закивали. — Соллон, Соллон.
— Ну, так езжайте, режьте орешник.
— Ну, тогда значит, раз орешник мы нарежем два воза, то более на барщину до урожая ходить не будем, так? — уточнил высокий мужик.
— Ладно, привезешь сюда орешник, решим что-нибудь, — пообещал Волков.
— Так что, орешник сюда вести? — опять удивились мужики. — А разве не в монастырь?
