И тут случилось то, на что он не рассчитывал, первая кладка оказалась самой крепкой, за ней камень был поменьше, и раствора клали мало, экономили. Работа пошла на удивление споро. И уже на следующей смене людей, лом одного из солдат прошёл внутрь подземелья:
– Есть, пробили, – не очень радостно сообщил он.
Все, кто был в ратуше, оживились.
Волков пошёл посмотреть. Да, стена была пробита, осталось только расширить проём. И проём еретик расширил быстро.
Заглянул внутрь, посветил туда факелом и сказал:
– Можем идти, до второй стены шагов тысяча, там разобьём свод, и вы будете в городе. Тогда вы отпустите семью?
– Отпущу, когда вернусь из города, из цитадели. И ещё дам тебе еды и денег. – Отвечал кавалер.
– А если вы не вернётесь?
– Молись, чтобы вернулись, – закончил разговор Волков и крикнул, – эй, факелов побольше, идём в проход.
– Нет, господин, так нельзя, нельзя много факелов в подземелье, – заговорил каменотёс испуганно, – и людей много не надо, засыпать начнём все, нельзя так.
– Господин, он прав, – сказал один старый солдат, – я при подкопе Брее работал, землю вытаскивал, с факелами в подкоп нельзя, только с лампами, и много народа тоже нельзя, и вправду засыпать начнём там.
Волков никогда не капал подкопы, но что-то такое слышал, и поэтому спросил у старого солдата:
– А как быть?
– Отправите с еретиком трёх – четырёх человек, пусть идут, развалят свод, и зовут нас, мы уже за ними пойдём. Пройдём с парой– тройкой ламп и быстро вылезем в цитадели.
– Сыч,– сказал кавалер,– приглядишь за еретиком, Пруфф, четырёх человек в помощь ему выделите.
Ни кто, ни еретик, ни Сыч, ни четверо солдат выбранных Пруффом в подземный ход идти не хотели, но ни кто из них не посмел ему перечить. И они пошли.
Свет шёл из дыры вверху, и оттуда же доносился голос:
– Экселенц, руку давайте, мы вас вытянем.
Волков полез на кучу сырой земли поверх, которой лежали две небольшие каменные плиты. Он забрался на них, поднял голову и увидал руку, что тянулась к нему. Взялся за неё крепко, но так, что бы больное левое плечо лишний раз не вывернуть. Его немного подтянули вверх, и подхватили другие руки. Он с трудом, стараясь не греметь латами, выбрался из подземелья и оказался в огромном тёмном помещении.
– Экселенц, тут богатств, столько, сколько я в жизни не видал,– тихо говорил Сыч,– но за дверью какие то люди, не знаю кто такие, какие то солдаты.
– Может люди Брюнхвальда,– так же тихо произнёс кавалер, оглядываясь.
– Может, – согласился Сыч,– отсюда непонятно.
Кавалер огляделся. Взял лампу, встал и, стараясь не громыхать доспехами, пошёл туда, где в тусклом свете лампы поблёскивало железо. Фриц Ламме, шёл рядом и беспрестанно говорил:
–Экселенц, тут всего добра на дести подводах не вывезти. Через ход всё вынесем, Брюнхвальд и не узнает. Только не в храм мы попали, тут кругом оружие.
Волков и сам это видел, он шёл вдоль стены, у которой на палках висели кирасы, кирасы, кирасы. Он остановился, проверил ремни, кожу, всё было в порядке, кирасы были не новые, но они находились в отличном состоянии. Дальше шли шлемы, все добрые. Наплечники, совсем новые. Дорогие перчатки, не хуже чем у него, ещё кольчуги. Новые крепкие стёганки, подшлемники. В больших бочках стояли десятки новеньких алебард, и десятки пик и копий.
Пока он всё это осматривал, Сыч, не переставая говорил, как всё это можно вынести через ход, и сколько всё это будет стоить.
– Арбалеты видел?– Перебил кавалер Сыча.
– Там у двери,– махнул рукой Сыч, – и арбалеты и стрелки к ним в бочках. Полные бочки стрелок.
– Стрелки,– передразнил его Волков и пошёл туда, куда указывал Сыч.
Фриц пошёл с ним. Арбалеты были не Бог весть какие, не новые, но и не плохие. За то болтов к ним, и вправду, целые бочки. А ещё он нашёл четыре почти новых аркебузы.
– Порох должен быть,– сказал он Сычу.
– Может в тех бочках, – указал Сыч в темноту.
Волков запустил руку в бочку, в которую не попадал свет, и нащупал там… Сначала он даже не понял, что это. Круглые тяжёлые шарики. Вытащил их на свет пригоршню и разглядел. Это была крупная картечь. Он глянул на Фрица, который с интересом заглянул в его ладонь.
– Пушки, видел здесь пушки?– Спросил кавалер.
– Нет,– мотал головой Фриц Ламме.
– Должны быть, не может быть, что в арсенале такого богатого города не было пушек.
– А, мы в арсенале!– Догадался Сыч.
– Ну не в церкви же,– ехидно заметил кавалер и добавил невесело,– ищи пушки. Или не ищи, всё равно нам ничего здесь брать нельзя.
– Как нельзя, нам ничего тут брать нельзя?– Искренне удивился и расстроился Фриц Ламме.
– Да так, – объяснил Волков,– это земля курфюрста Ребенрее, город хоть и сам по себе, и живёт по своему праву, и курфюрст внутри города не хозяин, но всё равно. Выйдешь с награбленным, думаешь, у тебя не спросят где ты его взял?
– Вона, как, а я уж думал, дадим разных железяк дуракам Пруффа, они и рады будут, а тут то железа вон, сколько разного и хорошего.
Сыч был прав, если бы солдатам раздать доброго доспеха, да с хорошим оружием, то недовольство бы и поутихло, и ещё пару дней они помолчали бы. Но этого делать было нельзя. За такое и повесить могли бы, попади он в руки герцога. Хотя нет, теперь его бы не повесили, вешают безродных бродяг, а он, теперь, был рыцарь. Только отрубание головы.
– Где еретик?– Спросил он у Сыча, после невесёлых раздумий.
– Да вон, у дыры сидит, – грустно произнёс тот,– позвать?
– Зови.
Еретик подошел, и вид его внушил кавалеру беспокойство. Уж больно мрачен и уныл был каменотёс. Казалось бы, задание выполнил и мог просить свободу и еду, но он молчал, смотрел в темноту. Волков видя всё это, спросил неприветливо:
– Чего?
– Не получилось,– ответил еретик.– Посчитал я неправильно.
– Чего не правильно?– Уточнил Сыч.– Говори толком.
– Мы в арсенале вылезли. Видите?– Он обвёл рукой всё вокруг.
– Видим, – сказал кавалер,– и что?
– Отсюда вы в Ризенкирхе не попадёте, только через ворота, а они закрыты. Бургомистр ещё зимой, как только мор начался, велел их заложить, что бы из Нижнего города в Верхний пройти было нельзя. И людей нанял, что бы Верхний город и казначейство охраняли.
– Мы значит не в цитадели? Так значит, мы туда не попали? Церковь где?– Переспросил кавалер, которого начали покидать последние капли надежды.
– До церкви шагов триста, на восток отсюда. – Невесело бубнил каменотёс.– За стеной она. Я думал, что выйдем в Верхнем городе, а ход шёл только под Нижним. Верхний город восточнее будет.
