– Пусть,– упрямствовал мастер.
– Я так не согласен,– говорил Роха, – ты Фольокф, мне мастера покалечишь. Нет, так дело не пойдёт.
– Так, где проверять будем? – Не слушая его, спросил Волков у Якова.
– Завтра на рассвете, у северных ворот встретимся, там за стеной, много пустого места. Там проверим.
– На том и порешили,– сказал солдат, – а что вы не едите, ешьте, ешьте, сейчас ещё пива попрошу.
Глава 3.
Агнес огляделась, не слышит ли кто и зашептала солдату в ухо:
– Блудная она, всем улыбается, всем отвечает. Нет, на простых и не смотрит, возницы да приказчики ей говорили, так она кривилась, а всем кто в добром платье улыбается. С одним таким и вовсе встала и говорила с ним посреди улицы. Тот в добром платье был и при оружии, и цепь у него была. С ним встала и говорила. Меня гнала, что б я не слыхала о чём. Но я слыхала. Уговаривалась она с ним нынче ночью свидеться. Тот видно богатый, портки у него так широки, что в них и двое влезут. И на лентах снизу подвязаны, и чулки у него, белые аж глаз ломит. И цепь серебра толстого. Сказал, что ночью, после захода придёт. А сейчас она велела воду к нам в покои подать. Волосы моет, и бесится, что рубахи свежей, нету.
– А оружие у него какое?– Спросил солдат.– Как у меня?
– Какое там, короткое с локоть, а ручка в серебре, а у вас-то в золоте. Вам-то он не чета.
– Стар, молод?
– Молод, вам то в сыны будет.
– Не спи, как она, куда пойдёт, за мной приходи.
– Так и сделаю.
Агнес поела и ушла в покои. Солдат даже усмехнулся про себя: «Бойкая шалава эта Брунхильда, хорошо, что взял с собой Агнес, она за ней присмотрит. В первый же день себе нашла забаву. Ну а я гляну, что за господин, этот в широких портках да при оружии».
Вскоре пришёл Сыч. Жадно ел, рассказывал:
– Места в городе есть, да только, таких, что б все наши лошади вместились, да двор под телеги был, не так уж и есть. Нашёл один такой дом, просят два талера, да двадцать крейцеров за месяц. Думаю, поторгуемся – уступят, на двух сойдёмся. Но деньгу просят вперёд.
– Очень дорого,– мрачно сказал Волков.
– Так то – да, но всяк меньше чем тут.
Тут спорить было бессмысленно. Нужно было быстрее отсюда уезжать.
– Ты спать, пока не ложись, сегодня хахаль к Брунхильде придёт.
Сыч сразу переменился в лице, от лёгкой беспечности и следа не осталось:
– Убивать будем?– Спросил он, перестав жевать.
– Ополоумел что ли?– Солдат глянул на него.– За что ты собираешься его убивать. За то, что баба ему приглянулась? Так она многим нравится, ты всех резать будешь?
– Так она ваша баба,– сказал Сыч,– или нет?
– Моя. Наверное,– отвечал Волков, как то неуверенно,– но мне не нужно что бы ты всех убивал, кто к ней приходить будет.
– Ничего я не понимаю, ваша она или не ваша.– Мрачно говорил Сыч.
– Тебе и понимать не нужно, сказал тебе не ложиться спать вот и не ложись,– раздражённо сказал солдат.
– Так не лягу,– обещал Фриц Ламме по кличке Сыч.
Солдат видел, что он явно не доволен. Насупился. Но ничего больше говорить ему не стал.
Они вскоре поднялись к себе в покои, монах и Ёган уже были там, валялись на тюфяках, но ни кто не спал, монах читал вслух книгу, Ёган слушал. Солдат не раздеваясь, завалился на кровать. Перина тут была хуже, чем у барона Рютте.
Но долго сравнивать перины ему не пришлось, вскоре в дверь поскреблись. То была Агнес:
– Нарядилась вся, пошла. Свистел он. – Сообщила она шёпотом.
– Ну и мы пойдём,– сказал солдат,– монах ты тут останься с Агнес.
Он, Ёган и Сыч, спустились вниз, в трактир. Там было уже немноголюдно, и за одним из столов сидели они: Брунхильда -хороша, как никогда, и юноша лет семнадцати из богатой, по его виду, семьи. Перед ними стояли высокие бокалы из стекла с вином.
Брунхильда, как увидала солдата с его людьми, окаменела лицом, рот разинула, сидела ни жива, ни мертва. Волков, Ёган и Сыч встали рядом со столом, за которым они сидели. Юноша, оценив ситуацию, храбро встал, так они постояли чуть-чуть, разглядывали друг друга, Ёган с усмешкой, Сыч с откровенной ненавистью, а солдат просто прикидывал, кто этот малец. А юноша храбрился, конечно, но страх до конца скрыть не мог, тем более, что девушка тянула его за рук и шептала:
– Господин, не грубите ему, не думайте даже грубить.
И он не выдержал и срывающимся голосом, чуть не фальцетом крикнул:
– Что вам от нас нужно, добрые господа?
– Да ничего не нужно, нам от тебя, зарежем тебя и всех делов-то,– мрачно сказал Сыч и взялся за рукоять кинжала, что носил на поясе.
– Да за что же?– Удивился ноша.
– А что бы женщин наших не касался, отродье чёртово,– Сыч был настроен решительно.
Волков жестом велел ему замолчать и спросил и мальчишки:
– Кто таков?
– Удо Бродерханс, я сын выборного корпорала городских пекарей.
– Значит, невелика шишка,– заметил Сыч,– режем ему горло, да в канаву с падалью, тут недалеко есть такая.
– Помолчи,– приказал ему солдат. – А что ты делаешь, Удо Бродерханс, с этой женщиной здесь в столь поздний час?
– Я?– Спросил юноша не находя ответа.
– Да ты,– подтвердил Ёган, ехидно, – или тут ещё кто есть, что с ней винишко распивал, да ляжку ей гладил?
– Я… я..,– не находил что сказать юноша.
– Он сказал, что любит меня,– выкрикнула Брунхильда,– не трожьте его он хороший.
– Когда полюбить то успел?– Удивился солдат.
– А ну это меняет дело,– продолжал ехидный Ёган,– так ты мил человек пришёл просить руки, а чего сватов то нет прислал. Недосуг, небось, было. Решил сначала девку то опробовать, а потом уже сватов слать.
– Я…Нет, мне папенька жениться не велит. Я просто поговорить, с госпожой думал. Просто…
– Поговорить, посудник, врёт ещё,– свирепел Сыч.
– А чего ж ты ночью то пришёл разговаривать?– Не отставал от него Ёган.– Чего дозволения у господина нашего не спросил на разговор? Забыл наверное?
– Поиметь он её хотел. – Продолжал Сыч.– Про любовь ей сказки то в уши лил, а она дура, и растаяла, как масло в жару. Бесплатно хотел девахой полакомится.
– Не твоё собачье дело,– вдруг встряла Брунхильда.– Захочу, так бесплатно дам, я вам тут никому не жена.
– Вот и я про то, бесплатно хотел деву поиметь.– Резюмировал Сыч.– Резать его надо.
– Почему же бесплатно,– лепетал юноша, косясь на него,– если так – то я готов заплатить.
