– Кажись, ворота кто-то ломает.– Отвечал Сыч.– Слышите?
Да, кто то стучал в ворота.
– Ну, так возьмите огонь, и идите с Ёганом узнайте кто, пришёл на ночь глядя.– Распорядилась красавица.
– Ну, а то бы мы в темень без огня пошли бы,– ёрничал Ёган,– спасибо что сказала. У самих то у нас ума то нет, так и попёрлись бы без огня.
– Пошевеливайся дурень,– продолжала играть роль хозяйки Хильда.
– Дурень, – передразнил её Ёган, но огонь взял и пошли они с Сычом на улицу.
Вернулись они с немолодым господином, тот был богато одет, и вежлив, всем кланялся, всем улыбался, пока Ёган бегал наверх за кавалером.
Волков спустился к гостю, поздоровался, и он сразу ему не понравился:
– Вы Моисеева племени?
– Да, я из жидов, как любят говорить люди вашей веры,– сказал немолодой господин,– зовут меня Наум Коэн.
Все с интересом слушали, даже дети кухарки, все хотели знать, зачем безбожник пришёл к рыцарю Божьему.
А Волков подумал, что этот господин пришёл сделать ему предложение по поводу завтрашней торговли, возможно, он собирался, что то предложить ему, и он спросил:
– И что вам от меня нужно, Наум Коэн?
– Хотел поговорить по поводу дома.
– Дома, какого дома,– не понял кавалер,– этого дома?
– Нет не этого, – медленно говорил немолодой господин.– По поводу дома, что сгорел в Фёренбурге.
Теперь этот господин нравился кавалеру ещё меньше. В комнате повисла тишина, да такая, что сказал кавалер негромко: «Оставьте нас». И все услышали. Стали вставать из-за стола, выходить прочь.
Ёган сдуру пошёл наверх, а не со всеми в людскую. Там догнала его Брунхильда и как кошка вцепилась, ему в лицо ногтями, драла и не выпускала, шипела при этом:
– Не смей, боле, мне перечить при слугах, и насмехаться надомной не смей, слышишь, ты холоп!
– Осатанела, что ли?– Ёган оторвал её пальцы от своего лица.– Рехнулась?
– Не смей я сказал,– продолжала беситься Брунхильда и стала бить Ёган, да всё по морде, по морде. А рука у не была не лёгкая. И приговаривал,– холоп, быдло, смерд.
А он только закрывался, и отбрёхивался:
– Да отойди ты припадочная.
Наконец красавица устала, она была удовлетворена, хоть и руки заболели, и пошла в свои покои.
А Ёган остался у лестницы, вытирал кровь с расцарапанного лица, и ругался тихо:
– Вот шалава беззубая. Дура шепилявая.
К нему подошла Агнес, она видела всё, девочка достала тряпицу из рукава, стала вытирать кровь с лица слуги, и заговаривать боль, тихонько говоря непонятные слова. А Ёган говорил:
– Это вон она какая, а ведь только даёт господину, а что будет, когда женой его станет?
– Дурень ты Ёган, – улыбалась Агнес,– никогда она женой его не станет, какая ж она ему жена. Девка она трактирная, а он рыцарь, рыцари на таких не женятся.
А в низу, господин Наум Коэн говорил Волкову, без приглашения усаживаясь на лавку у стола:
– Дозволите мне сесть, стоять, я не молод уже.
– Садитесь,– дал согласие кавалер, но сам садится не стал,– стоял, руки на груди сложив, и смотрел на Коэна исподлобья.
– Я знаю,– начал гость,– что дом у синагоги спалили вы.
– На суде, на Книге Святой поклянусь, что не я.– С вызовом отвечал Волков.
– Нет, конечно, не вашей рукой разжигался огонь, но то были ваши люди, и вы как господин их несёте ответственность.
Сыч, стоял у лестницы в темноте и ловил каждое слово из их разговора.
– Идите в суд, и докажите, что дом ваш спалили мои люди.
Старик развёл руками, покачал головой и заговорил:
– Да кто ж в славном и набожном городе Ланне, примет иск от жида, против рыцаря Божьего. Нет тут такого судьи. Да ещё за проступок в чужой земле. Нет, не примут и иска даже. Мы писали жалобу курфюрсту Ребенрее, так и там у нас её брать не хотели, и бургомистр Фёренбурга сказал, что сейчас ему не до нас, он только вернулся в город, чума там стихла, и у него много дел и без наших жалоб. Что ему до наших бед.
– И вы пришли мне рассказать, как вы несчастны?
– Нет. Нет.
– Так что вы хотите?
– Вина, есть у вас вино?
Вино у Волкова было, хорошее, почти целая бочка. Которую взял он в Фёрнебурге, но этому господину он давать его не хотел, кавалер хотел, чтобы старик побыстрее убрался.
– Не дам я вам вина.– Холодно сказал он.
– А воды? Дадите? – Не отставал Коэн.– У вас тут колодец во дворе хороший.
«Как он в темноте разглядел колодец»? – Подумал кавалер и крикнул:
– Марта, – крикнул кавалер,– дай господину стакан воды.– И добавил почти с насмешкой,– Могу дать ещё хлеба, коли, вы голодны.
– Нет только воды,– старик даже улыбнулся.
Марта пришла, налила стакан воды из кувшина, поставила перед гостем и вышла. Коэн с удовольствием выпил воду, поставил стакан и сказал:
– Да колодец здесь хороший. Это потому, что он…
– Что вам нужно,– перебил его кавалер, – говорите, ночь уже близка, а вам домой ещё идти.
– Я знаю, что дом моего родственника сожгли вы, но я вас не виню, мой родственник нотариус и его дом не первый раз пытались сжечь. Вам это удалось и многие документы, важные документы не восстановить. Но не вы тому виной, вы рука, а не голова. Не будь вас – нашёлся бы другой ратный человек, просто у вас это получилось. Вот в чём дело.
– Что вы от меня хотите?– Уже начал повышать голос Волков.
– Ничего, я хочу вам помочь.
– Помочь?
– Да помочь, я хочу вам помочь.
– Мне? И как же вы мне поможете? И в чём? Я не нуждаюсь в вашей помощи.
– Нуждаетесь, только пока не знаете этого,– уверено говорил гость.
– Я…– начал было Волков.
– Да подождите. Дайте договорить, – сказал старик с видимым раздражением,– дайте закончить мне.
– Договаривайте.
– Вас хотят обмануть. Это жулики, да жулики, Кальяри, которого вы, наверное, считаете уже другом. Дёссель, штатгальтер Ульрик, всё это банда мошенников. Завтра вы продаёте ратные товары императору. Так?
– Так.– Волков понял, что этот человек знает больше, чем должен.
– Вам дадут вексель, император денег не даёт, даёт только векселя.
– Я готов принять вексель императора.
– И что вы будете с ним делать?
– Дождусь погашения.
– Три года ждать будете? Не дождётесь. Нет. Пойдёте продавать раньше, и пойдёте к Кальяри. Он единственный, кроме меня, кто покупает векселя императора. И он предложит вам четверть от стоимости векселя. Вы попытаетесь найти другого покупателя. Но не найдёте, император уже шесть лет не платит по векселям, и все кроме вас это знают.
