«Врач», — неизвестно почему решил Плещеев.
У него не оставалось сомнений, что человек идет в квартиру Воронова Вадима Владимировича.
Номер «Москвича» запомнился сам собой. Плещеев обладал почти феноменальной памятью и не раз поражал окружающих способностью запоминать адреса, анкетные данные, номера телефонов и номерные знаки машин даже походя, не специально, тем более не делая никаких особых усилий.
Известно, что настоящий профессионал — это тот, кто чует происходящее шестым чувством. Хороший врач без всяких анализов ставит диагноз, великий портной шьет без примерки. Сергей Петрович Плещеев был профессионалом высокого класса и потому чувствовал: что-то тут не то.
* * *
Сворачивая к себе на Третью линию, Вадим внимательно посмотрел в зеркало заднего вида: все было спокойно. Он поднял голову: все пять окон вороновской квартиры были погружены во тьму. «Спите, жители Багдада, все спокойно», — пробормотал он. Что ж, тем лучше.
Дождь немного утих, но редкие капли продолжали барабанить по капоту. Стояла та питерская погода, за которую наш город недолюбливают приезжие с юга, — сырой, темный и холодный вечер. Петербуржцы стоически переносят этот сезон, но народу на улицах становится заметно меньше.
Вадим открыл заднюю дверцу и вытащил девушку. Она так и не пришла в себя, открыла глаза, посмотрела на него мутным взором и снова впала в забытье. Он закрыл автомобиль и, взяв девушку на руки, понес наверх.
Пеппи - Длинный чулок
Ну наконец-то дома…
Не снимая ботинок, с которых на пол текли грязевые потоки, Вадим внес девушку в гостиную и положил на диван.
«А что делать, если она помрет… — растерянно подумал он. — Кубка тогда не видать как своих ушей».
Он стащил с нее грязный плащ, под которым оказались дешевые синие джинсики и тоненький шерстяной свитерок. Теперь стало видно, что она совсем подросток. Грудь была едва заметна, а ребра через свитер можно было пересчитать. Девушка дышала гораздо ровнее, и казалось, что она просто спит.
Теперь Вадим заметил, что она хорошенькая, только очень бледная. Ему стало ее жаль, но это чувство тут же прошло, уступив место досаде. «Вот дура — под колеса бросается, а мне расхлебывай… Чего же теперь делать-то?»
Вадим пошел в комнату родителей и открыл аптечку. Внезапно он вспомнил про спортивного врача Павла Адриановича, к которому в незапамятные времена приклеилась кличка Челентаныч. Он, бывало, выгораживал ребят перед тренером и высшим клубным начальством. Вадиму, который не пил и не попадал в драки, не приходилось сталкиваться с ним с этой стороны, но кое-что от других он слышал.
Не долго думая, Вадим подошел к телефону и набрал знакомый номер.
— Павел Адрианыч, вы?
— Ты, что ли, Воронов?
— Ну да, тут я… девчонку какую-то сбил. Нет, нет, жива… В шоке, что ли… Домой привез…
— «Скорую» не хочешь вызвать?
— Не хочу.
— Понятно. Влип ты. Черный Ворон. Ладно, повреждений нет, переломов?
— Да вроде нет.
— Может быть, просто шок. Нашатырь есть?
— Поищу…
— Поищи. Дай ей нюхнуть, виски разотри. Думаю, придет в себя. Ну, я выезжаю, буду минут через двадцать,
Вадим снова пошел в комнату родителей. Высыпал на пол многочисленные бутылочки и коробочки и скоро нашел то, что искал. Нашатырный спирт. Оторвал кусок ваты и пошел в гостиную.
Девчонка слегка изменила позу. «Хоть бы оклемалась», — с раздражением подумал Вадим. Он взял нашатырь, налил его на вату и сначала для верности нюхнул сам — не выдохся ли — и тут же отпрянул. Нет, не выдохся.
Он сунул вату девчонке под нос. Та сделала вдох и открыла глаза. Посмотрела на Вадима, затем на потолок над собой и снова на Вадима. Она пыталась что-то прошептать, но слов разобрать не удалось.
— Ну ты и дура, — сказал Вадим вполголоса, — Лезла бы под другую машину, если жизнь надоела.
В прихожей раздался звонок. «Адрианыч», — понял Вадим и пошел открывать.
— Ну, как там твоя жертва? — с порога спросил врач. — Пришла в себя?
— Нет еще, не совсем, но вроде ей лучше.
— Сейчас посмотрим.
Врач прошел в гостиную, где на диване лежала девчонка. Он пощупал ей пульс, оттянул веки. Затем ощупал тело, задрал свитер.
— Помоги ее раздеть, — сухо сказал он. Вместе с Вадимом они сняли с девчонки свитер и джинсы, оголив худенькое, но длинное и пропорциональное тело. На левом бедре наливался огромный синяк.
— Гематома, — констатировал врач. — Болевой шок, общее неудовлетворительное состояние организма, питание ослабленное, переутомление. В общем, ничего страшного.
Он открыл чемоданчик, который привез с собой, и вынул оттуда шприц и ампулу.
— Сейчас она придет в лучший вид, — сказал он. — Ты ее еще и отодрать успеешь.
— Ну уж. — Такое Вадиму даже в голову не приходило.
— А что — хорошенькая, — говорил врач, делая инъекцию. — Правда, не в моем вкусе, я больше люблю баб в теле.
— Ну что? Все нормально? — спросил Вадим.
— Нормально. А ты вообще-то с ней поласковее, как бы в милицию не пошла. Сам знаешь, что будет.
— Да я думаю, обойдется.
Вадим действительно был уверен, что теперь все будет нормально. Как говорится, отделался легким испугом. Павел Адрианович тем временем внимательно осматривал квартиру.
— А неплохо ты тут устроился, Ворон. Очень даже неплохо…
— Да это же все от родителей, от дедушек и бабушек. Наша семья живет в этой квартире с девятьсот пятого года.
— Белая кость, значит. Не знал… Везучий ты, Ворон… Ох, везучий… Вот и сейчас хочешь выйти сухим из воды. А если бы она окочурилась? Хорошо, Павел Адрианович есть, палочка-выручалочка. Хотя ведь и сейчас — все равно наезд.
Разговор Вадиму начинал нравиться все меньше и меньше.
— Адрианыч, ну… — только и сказал он.
— Адрианыч ничего, — ответил врач. — Все понимает. Если что, не забывай, мало ли…
— Ладно, ладно, — ответил Вадим, который теперь уже не мог дождаться, когда же врач наконец уйдет. Но вот дверь за Адрианычем закрылась, и Вадим поспешил обратно в гостиную.
Девчонка лежала с открытыми глазами и удивленно ощупывала мохнатый верблюжий плед, который Вадим впопыхах на нее набросил.
— Где я? — прошептала она.
— У меня дома, — ответил Вадим.
— А где моя одежда?
