На выбранном морском побережье Норвегии, а ныне Швеции, остатки батальона высадились в середине июня. Артельщики не подвели нанимателя, на берегу к этому времени высились пятиметровые стены острога, с выступающими башенками для пушек. Дружинники разведали все окрестности в радиусе сотни вёрст, договорились с местными рыбаками о поставках рыбы, купили у лапландцев немного меховой рухляди и десяток оленей на еду. Благо запасы ножей, топоров и прочих наконечников стрел были достаточные. Командиры изначально планировали создать запасы на два года жизни отряда в возможной морской блокаде. Немного напрягали белые ночи, но привычные поморы успокоили татар, мол, зимой настанут тёмные дни, отоспитесь вволю. Близость холодного моря успели оценить все, с одной стороны, постоянные ветра сдувают мошку, истинное наказание тундры и тайги, с другой – непривычно шумит морской прибой круглые сутки.
Наладив службу, Николай отправился на юг, искать указанные на карте богатейшие железные рудники. С собой он взял сотню бойцов и пару орудий, их и боеприпасы приходилось везти на оленях, сплошная морока. Удалось найти добрых проводников – за пару стальных ножей и полсотни наконечников для стрел, показавших вполне проходимую дорогу на рудники. Разговаривали на смеси вогульских и русских слов, но международные жесты выручали. Однако на дорогу к руднику ушёл почти месяц, что в километрах составило более трёх сотен, точнее не посчитать. Дорога та, после зимника из Чусовой на Холмогоры, показалась сущим адом. В тайге жара, гнус и мошка не только дышать, смотреть не дают. Истинное наказание божье. По пути майор ставил отметки, планировал с дружинниками удобную дорогу зимой и летом, может, потому и шли долго, но сам рудник порадовал Николая, как раз то, что нужно. Здесь шведы не только добывали руду, но и выплавляли железо, сплавляя слитки по рекам на юг, к балтийскому побережью.
Сотня стрелков захватила городок Кируну при руднике и заводик без единого выстрела, два десятка солдат шведского гарнизона не пытались сопротивляться. Николай позже понял, что обязанность солдат состояла не в охране рудника и заводика, а в принуждении рабочих и запугивании, если те решат бунтовать. Сам рудник и заводик при нём произвели на Николая жалкое впечатление, в Форт-Россе магаданцы добывали едва ли не больше руды. Да и выплавка чугуна и его переработка методами шестнадцатого века не воодушевили майора. Посёлок Кируна, по недоразумению называвшийся городком, насчитывал едва ли тысячу жителей, их домишки ничем не напоминали хвалёную Европу. Жалкие деревянные лачуги, уступавшие размерами русским избам. У мастеров, что богаче, дома были из камня, однако это не сказывалось на удобствах. Грязь, копоть, нищета, равнодушие. Казалось, шведы не заметили смену руководства на руднике. Чтобы их как-то вдохновить на героический труд и повышение производительности труда, Николай увеличил плату всех рабочих и рудокопов вдвое. Даже эти повышенные выплаты составили сущие гроши, но дали нужный эффект.
Шведы зашелестели, как муравьи, не обращая никакого внимания на национальную принадлежность новых хозяев. Какие там восстания или забастовки? После выплаты первой удвоенной зарплаты, о чём пронюхали все соседние крестьяне, в посёлок повезли продукты с ближайших хуторов, понесли добычу охотники и рыбаки, надеясь на щедрую плату чужаков-магаданцев. Обжившись на заводике, Николай отправил небольшой караван с железными и стальными полуфабрикатами и охраной, в виде десятка дружинников на побережье, за подкреплением, решив с подходом требуемых двух сотен бойцов пробиваться на юг, по рекам, в Балтику. Охранять молчаливых и терпеливых шведов было скучно, с этим справится и гарнизон из полусотни дружинников. На Балтике же, по рассказам местных жителей, неплохо владевших саамским языком, который отлично понимали татары, он весьма походил на вогульский, в устье реки с непроизносимым лапландским названием стоял городок, куда весной и осенью сплавляли железо.
Пока, в ожидании подкрепления, которое прибудет не раньше осени, Николай занялся набором рекрутов из молодых шведов и их обучением. Да и шведский язык не мешало изучить, методом погружения в языковую среду. Этой языковой средой оказалась довольно симпатичная девица Ингрид, дочь одного из литейщиков. Причём навязалась сама, как позднее понял сыщик, деваться ей было некуда, молодой муж умер год назад, а приданого не осталось, никто её замуж не брал. Молодых шведов в городке и окрестностях практически не было, многих забрали в рекруты. Так что появление сотни молодых и крепких мужчин внесло заметное оживление в жизнь маленького городка. Дочь литейщика оказалась не только симпатичная, но и толковая девица. Она быстро поняла перспективу общения с магаданцами, их демократичность и отсутствие сословных ограничений. Буквально через неделю лучшего агента влияния в Кируне было не найти. Сначала молодёжь обоего пола, затем и более взрослые шведы стали активно изучать русский язык, ибо с помощью Ингрид майор распустил слухи, будто магаданцы будут брать на работу только владеющих русским языком шведов.
Две сотни бойцов подкрепления прибыли гораздо быстрее, чем ожидалось; знакомая дорога всегда короче. К этому времени жители Кируны успели адаптироваться к новой жизни, активно занимались привычным делом – добывали руду и выплавляли чугун, отливали стальные заготовки. Неудобство с изучением русского языка вполне компенсировалось отменой налогов и отличной, по старым меркам, оплатой труда. В середине сентября Николай начал планировать свой десант на юг, поставив исключительно пиратские и разбойничьи цели. Его задача была нашуметь на балтийском побережье, ограбить несколько селений, захватить там продукты, ценности и пленников, которых с наступлением зимы привести по льду обратно в Кируну.
Надо отвлечь шведов от войны с Русью, да и себя показать. Не просто разбойничьей шайкой, захватившей заштатный городок, а силой, способной напугать шведское общество. Новобранцы пройдут боевое крещение, поверят в свои силы, у магаданцев появится слаженное крупное боевое подразделение, Николай обретёт определённый боевой опыт, который пока имеется лишь у Петра. А майор не сомневался, что умение воевать, командовать войсками ему наверняка пригодится в шестнадцатом веке, для выполнения тех амбициозных планов, что разработали командиры. Пусть король Юхан направляет на подавление набега регулярную армию. После её разгрома, в чём магаданцы не сомневались, с королём и шведскими властями будет проще разговаривать, они увидят реальную силу захватчиков и легче пойдут на мировую. Оставшийся в городке гарнизон с помощью нанятых крестьян к тому времени выстроит добротную крепость, где можно отсидеться до подкрепления из Чусовой. Дружинники такую программу партии восприняли на ура. Им давно хотелось и пострелять по врагу, и пограбить вдосталь, отвести душу на пленницах. Таким образом, прекрасным сентябрьским утром две с половиной сотни бойцов при двух пушках отправились вниз по рекам, в прохладные воды Балтики.
Плыли на конфискованных и купленных лодках, сравнивая местные реки с уральскими. После опасных порогов Николай часть лодок скрепил попарно шестами, как катамараны. Такие связки не улучшили мореходных качеств, но избавили от опасности переворачивания. Торопиться было некуда, до ледостава оставалось больше месяца, потому на стоянках торговали с местными охотниками, скупали меха в редких охотничьих зимовьях. Деревни с крестьянами не трогали, понимая, что всем предстоит тут проходить обратно. В таких деревнях договаривались о покупке зерна и муки на зиму. В ближайших к Кируне хуторах Николай даже выплатил крестьянам аванс, договорившись доставить продукты в городок.
