Немец, между тем, что-то сказал, выслушал ответ… Что именно он там бухтел, не слышно – и расстояние еще приличное, и лес, пускай и редкий, звуки скрадывает, да и броня вокруг… Пускай люк до поры до времени и открыт, но все равно. И о смысле разговора можно лишь догадываться, хотя, по большому счету, и так все ясно.
Вот офицер ткнул пальцем в сторону дороги. Холуй часто-часто закивал и зашагал вперед, проваливаясь местами почти по колено. Сзади двинулась пара солдат, прощупывая грязь тут же, на месте вырубленными слегами. Остальные немцы остались на месте, ощетинившись во все стороны винтовками и настороженно поглядывая вокруг. Место для засады хорошее, а эти орлы, похоже, волки тертые, не чета встреченным раньше, вконец оборзевшим и расслабившимся тыловикам.
Разведчики миновали опасное место довольно быстро, наскоро осмотрелись (ура Мартынову, не только заставившему танки замаскировать, но и лично проверившему, чтобы не халтурили) и дали отмашку. Первый танк тяжело и осторожно двинулся вперед, тут же просел по брюхо в грязь, но дно было твердым, и боевая машина, глухо завывая, поползла, разбрызгивая вокруг себя фонтанчики черной торфяной воды.
Второй танк полез сразу после того, как головной выбрался на сухое место. За ним двинулся грузовик – и тут же застрял. Для немецкой колесной техники эта дорога была все же противопоказана. Однако фрицы не растерялись и проявили завидную выучку. Танк, не успевший отойти далеко, сдал назад. С отработанной на полигонах сноровкой машину зацепили тросом и – раз-два-три – перетащили через грязь. Пока водитель, громко ругаясь, решал, стоит ли счищать грязь со своего пепелаца, или подсохнет и сама отпадет, попутно сдирая липкую жижу с сапог, танк занялся перетаскиванием остальных машин. Ну а за последней, не дожидаясь, когда она окончательно переберется, в грязь полез и бронетранспортер, с трудом удерживающий дорогу. Гусеницы не давали застрять, но колеса скользили, машина практически не управлялась, опасно рыская, и лишь уже сформировавшаяся глубокая колея не давала бронетранспортеру сползти с дороги.
В этот момент Сергей и оценил всю красоту задумки Мартынова. Да, немцы дисциплинированны и профессиональны, однако все равно операция по перетаскиванию техники занимает довольно много времени. Сидеть и ждать результата долго и скучно. В результате к моменту, когда начался последний этап, практически все, кто перебрался через грязь, уже лениво ходили около своих машин. Кто-то просто не хотел сидеть в душном кузове под тентом, кто-то и до ветру отошел. А потом началось…
Орудие Pz-IV громыхнуло, и ползущий в грязи танк полыхнул огнем. Конечно, «окурок», короткоствольная семидесятипятимиллиметровая пушка, баллистикой как раз в силу длины ствола не блистала, да и бронепробиваемость у нее так себе, однако на этот раз мишень попалась какая-то совсем уж картонная. Сергей с некоторым удивлением и отстраненным восхищением наблюдал, как внутри танка вспух огненный клубок, а потом его борта раскрылись на манер лепестков гигантского цветка. Башня чуть подпрыгнула, а затем провалилась внутрь, в пламя. А потом оно резко осело, и на дороге остались лишь чадящие куски металла. Еще секунда – и огонь вновь полыхнул до небес, это взорвались баки, но смотреть на голубоватое, почти прозрачное пламя времени уже не оставалось. Бой не ждал.
Пушка БТ над головой ударила звонко. По ушам с непривычки будто плетью хлестнуло, даже предусмотрительно засунутая в них вата не помогла. Хинштейн выстрелил – и попал. Второй немецкий танк покачнулся от удара, но устоял. Выпущенный практически в упор снаряд, пробив его насквозь, не взорвался и улетел куда-то в лес. Тут же лязгнул затвор, и второй снаряд оказался результативнее. Взрыв. Из люка наполовину высунулся и повис офицер, так и не успевший ничего сделать, и в тот же миг часто и вразнобой захлопали винтовки.
Огонь из сотни стволов решил дело за какую-то минуту. Единственную оставшуюся у немцев боевую машину, так и не успевший выбраться из грязи бронетранспортер, в прямом смысле слова изрешетили. Из винтовок и пулеметов его кузов пробивался влегкую, да и кабина тоже. К установленному впереди пулемету никто даже подбежать не успел. Солдаты из грузовика тоже не выпрыгнули – его кузов продезинфицировали в два пулемета. Да и остальным немцам пришлось не легче. Лишь несколько выстрелов прозвучало со стороны избиваемой автоколонны, после чего немцы замолчали. Навсегда.
За спиной глухо взвыл двигатель. Тихонько выругавшись сквозь зубы – все же штурвал был не то чтобы удобнее, но куда привычнее – Сергей толкнул рычаги и помимо воли, ощутил гордость за скрытую в своем БТ мощь. Немецкие танки не могли похвастаться и половиной таких «лошадок». Бодро крутанулись гусеницы, и, подобно какому-то допотопному чудовищу, танк выполз на дорогу. Шевельнул башней налево, направо… Вроде чисто. А под прикрытием его орудий из лесу уже решительно лезла пехота.
Да уж, вот что делает с людьми победа. Еще недавно это были забитые, потухшие существа, боящиеся лишний раз поднять глаза. Сейчас, когда они справились с фактически равным противником, быстро и без потерь, веселье и бодрость духа из них так и перли. Конечно, вряд ли такой энтузиазм надолго, однако пока что все замечательно. Если не считать, конечно, пары стихийных драк – трофеев было немало, но оружия на всех все равно не хватало, и желающие им обзавестись уже вовсю хватали друг друга за грудки. Ну и ладно, сами разберутся. Группу Мартынова сейчас куда больше интересовали другие трофеи, те, от которых зависела их мобильность.
Ну, здесь картинка наблюдалась классическая. Все лучше, чем могло быть, но хуже, чем хочется. Из пяти грузовиков три остались на ходу. Одному, правда, шину пробило, но это мелочь. Еще один смрадно чадил, вроде и не разгораясь, но и не желая потухать. Несколько человек, отряженных потушить его, суетились вокруг, но толку было чуть. Ну и пятой машине близким взрывом танка разворотило весь передок. В полевых условиях такие повреждения точно не лечатся.
Ко всеобщему удивлению, на ходу остался бронетранспортер. Этот законный супруг шумовки, несмотря на художественную перфорацию, не получил более никаких повреждений, даже колеса остались целы. Только кабину от крови оттереть – и можно ехать. В общем, материальная часть пополнилась знатно, однако все равно большей части людей предстояло идти пешком.
– Ну, что будем делать? – мрачно поинтересовался Сергей, подойдя к Мартынову. Тот как раз увлеченно, но вполголоса спорил с Игнатьевым. Рядом сидели в пыли два немца, один с наскоро перевязанной дырой в брюхе, второй тоже изрядно потрепанный. Все, что осталось от колонны… Вряд ли раненый выживет. Хотя чего там вряд ли. Ни один не выживет, сейчас допрос закончат – и в овраг. Все честно, никто их сюда не звал.
Спорщики, на удивление синхронно, повернулись, и Мартынов удивленно заломил бровь:
– В смысле?
– В прямом. Александр Павлович, я твое право командовать ни разу не оспариваю. Просто хочу знать, что нам предстоит. Концов не вижу.
– Поясни.
Старшие товарищи смотрели на него с неподдельным интересом. Позади скрипнул песок, и, обернувшись, Сергей увидел подтянувшихся к месту действа Хинштейна и Ковальчука. Не наблюдалось разве что Вострикова – журналюга, похоже, нашел-таки свое призвание и, взяв за шкирку местных водителей, азартно матерился, заставляя их разобраться, чем же опели отличаются от полуторок. Вот ведь, поди ж ты, некстати подумалось Сергею. А ведь сложись у него судьба чуть иначе – и классный автослесарь бы получился. Впрочем, заострять вопрос не имелось ни сил, ни желания.
