При виде трудового энтузиазма Громов только головой покрутил, после чего, поменяв охрану, отдал приказ, о котором Сергей просто не сообразил. Снять со всех подбитых немецких танков рации – пригодятся. И снаряды – а танки были с боекомплектом – собрать. Возможно, ему в голову пришли бы и еще умные мысли, но в этот момент раздался громкий смачный треск, и, поднимая тучу пыли, в основном почему-то коляской, подкатил мотоцикл, из-за руля которого браво выпрыгнул Селиверстов. Этот шустрик был у Громова на хорошем счету, и неудивительно, что именно его старый разведчик отправил уточнить обстановку.
– Докладывай.
– Есть пленные. Человек двадцать, точно пересчитывать не стал. Охрана – восемь серомундирников, один пулемет, двое при автоматах…
Он говорил, уточнял, рисовал на песке, а в голове у Сергея уже вырисовывался план. Почему бы и нет? У него больше людей, лучше вооружение, эффект внезапности тоже никто не отменял, равно как и бронетехнику. Людей – своих, русских – надо вытаскивать. Риска почти нет. Примерно так он и сказал Громову. Тот задумался на миг, кивнул:
– Хорошо. Думаю, командир одобрит. Когда выступаем?
– Я выступаю, Николай Васильевич. Сейчас народ поест – и двину. Ты остаешься.
– Не доверяешь?
– Не строй из себя оскорбленную невинность. Все проще. Ты справишься здесь и сейчас лучше меня. Дело важное, куда более ответственное, чем этот рейд. А мне надо боевой опыт нарабатывать, и так, чтобы отвыкать чувствовать рядом кого-то более опытного. На себя только рассчитывая. А рядом с тобой… В общем, ты как дуэнья при несмышленой девушке.
– Надо же, какие слова знаешь, – усмехнулся Громов. – Не так и плохо у нас в стране с образованием. А то, помню, находились люди, которые считали, что без их мудрого руководства страна скатится в варварство. Уехали в Париж со Стамбулом – и где они сейчас? А варварства почему-то нет… Ладно, я тебя понял. А не боишься?
– Небо высотой не испугаешь.
– И орлов полетом. Хорошо, только аккуратнее там. И помни: случиться может всякое, в том числе то, что тебя резанет не хуже ножа. Не забывай, что гнев – плохой советчик. Поэтому если что, успокойся, поправь дыхание, досчитай до десяти, а уж потом стреляй.
Подивившись чуть витиеватому, но вполне понятному юмору товарища, Сергей кивнул и отправился собирать людей, но в этот момент его порыв прервали на взлете.
Вопли он услышал издали. Еще через минуту увидел и его источник. Человек пятнадцать женщин тащили по улице какого-то отчаянно отбивающегося мужика. Тот ругался непонятными словами и отмахивался, но его лупили всем, что попадало под руку, и бой он проигрывал с разгромным счетом.
– Стоять! – командный голос за эти дни выработался неплохой, прозвучало, во всяком случае, так, что разом осадило всех участников действа. – Что здесь происходит?
– Товарищ командир, этот… этот…
Действительно, этот. Он у полицаев оказался главным. И, как положено главнюку, умным, хотя бы по сравнению со своими подчиненными. Если бургомистр, мало того, что ничего не успел натворить, так еще и жизнь выкупил ценными сведениями и заделом на дальнейшее сотрудничество, то этот вряд ли мог рассчитывать на подобное снисхождение. Хотя бы потому, что, явившись с немцами, за несчастную неделю успел найти и выдать своим хозяевам пятерых. Те пытались откосить от армии в СССР, а попали в лапы к немцам, и что с ними случилось дальше, оставалось лишь гадать.
Ну и еще было за ним всякое, та же инициатива по организации походно-полевого борделя для фрицев. И, когда началась стрельба, он живо сообразил, чем для него кончится веселье. Попытался спрятаться – но тут его подвело слабое знание местных реалий. Все же чужой он был здесь, и в результате здешние бабы его нашли. Хотя, в общем-то, не искали, просто одна пошла за картошкой и обнаружила в погребе незваного гостя.
Страшнее тещи зверя нет… Да и вообще что-то страшнее, чем толпа разъяренных женщин, представить довольно сложно. Разве что ядерную войну. Особенно женщин, в которых обязана быть загадка. Например, где у них талии. Возможно, начни этот умник сразу стрелять, шансы у него и были бы, но шум поднять испугался, а потом стало поздно. Смяли числом и массой, выволокли, как ту репку, и отделали. Так что пред светлые очи Хромова сей человечек попал не просто потрепанным, а ободранным, словно его сотня кошек драла. Даже многочисленные синяки на лице терялись, скрываемые кровавыми полосами.
Вообще, чувствовался у полицая сейчас некий разрыв шаблона. Ведь перед собой он видел все того же немецкого офицера – а в стандарты «истинного арийца» Сергей вполне неплохо вписывался. Неудивительно, что он банально не понимал, как себя вести. Пришлось ему чуточку вправить мозги.
Небрежным жестом достав из-за пояса офицерские перчатки, Хромов задумчиво посмотрел на предателя, а затем раз-два – хлестнул его ими по лицу. Тот дернулся, но глаза приобрели наконец осмысленное выражение. Чуть усмехнувшись, Сергей поинтересовался:
– Ну что, человече, докладывай, как ты дошел до жизни такой?
– А ты кто такой? – похоже, что к полицаю вернулось сознание, зато связь с реальностью упорхнула окончательно и бесповоротно. Ну что же, это было даже интересно. Вот только кого напоминала манера держаться – угодливая и наглая одновременно? Несколько секунд размышлений… и негромкие слова подошедшего сзади Громова:
– Он, похоже, из урок…
Пазл сложился моментально. Точно, из уголовников. Это во времена демократии все любили петь о том, как лагерные сидельцы рвались защищать Родину, а на самом деле среди них были всякие. И те, кто считал себя «бандитом, но русским бандитом», и тех, кто всей душой стремился к немцам… Большинство же предпочитало просто валить тайгу – это тяжело, зато в атаку идти не надо. Однако конкретно этот экземпляр, похоже, был как раз из тех, кто предпочитал работать на врага. Что же, интерес уже угас, и, скорее по инерции, Сергей поинтересовался:
– За что чалился?
Тот ответил. Хромов присвистнул. Пятьдесят восьмая, «политический», значит. Вот только не тянет он на запуганного интеллигента, скорее уж, на налетчика или контрабандиста – там и ряхи наедают соответствующие, и наглость нужна. Хотя какая разница? Главное, получается, что, судя по этому экземпляру, сажали за измену вполне правильно.
– Врешь, скот.
– Я ж тебя порву, щенок.
Ну, точно связь с реальностью потерял. Сергей презрительно усмехнулся:
– Мужик, я понимаю, что ты реально крут… Как же, как же, семь лет на зоне петушил…
Сказал он это больше для понту и сам потом сообразил, что идти на поводу у играющего в заднице детства глупо, но реакция полицая застала его врасплох. Откуда он достал финку, так и осталось для Сергея загадкой, но, если бы не отменная реакция, насадил бы полицай его на нож, как цыпленка. Во всяком случае, прыжок его все проворонили. Сергей успел только откинуться в сторону, разворачиваясь к атакующему правым боком и пропуская колющий удар вдоль груди. На миг лицо противника оказалось совсем рядом, а потом тело сработало уже само, повинуясь наглухо вбитым рефлексам. Короткий удар локтем, полицай отскакивает, рыча, как зверь. Ну да, сломанный нос – это больно, а обильно брызжущая кровь здорово подтачивает уверенность в своих силах. Сзади клацнули затворы автоматов, но Сергей жестом остановил Громова и его людей, подоспевших аккурат к шапочному разбору:
