«Ты даже не расстелил гребаное серебристое одеяло на гребаном утесе, как я тебе советовал, ты законченный гребаный идиот», – вторил Билл Чамберс.
«Ты заплатишь за гордыню, папа, – говорил Род. – Собственной жизнью…»
– Еще нет, – прорычал Джошуа. – Мой план… Санчо? Санчо! Санчо!
Он звал, пока опять не потерял сознание. Последней ясной мыслью была слабая мольба о том, чтобы первым на его крики отозвался тролль.
* * *
Санчо старался быть осторожным. По-своему. Как узнал Джошуа, тот среди своих соплеменников считался исключительно разумным. Но он был таким же сильным и огромным человекообразным, как орангутан, и за всю жизнь не совершал более тонких действий, чем обкалывание камня.
Он поднял Джошуа и перекинул через плечо, как мешок угля.
Джошуа закричал, но потерял сознание еще до того, как тролль успел сойти с залитой кровью земли.
Глава 14
Ровно в 11.30 «Преподобный Уильям Баклэнд» плавно и бесшумно поднялся в летний воздух. Под носом твена уменьшались роскошные постройки туристического курорта «Двадцать-двадцать». Группу зданий со стеклянными стенами окружали площадки для твенов, а дальше тянулись нелепые ярко-зеленые поля для гольфа на месте вырубленных сосновых лесов, которые покрывали эту версию южной Англии на Западе-20000.
Нельсон Азикиве и сестра Агнес бок о бок сидели перед большим обсервационным окном, глядя на разворачивающуюся внизу панораму. Ненавязчивая официантка накрыла перед ними к чаю маленький столик: фарфоровый сервиз, чайник и чашки, блюдо с печеньем, маленькие бумажные салфетки. На Агнес была длинная черная юбка, удобная обувь и бледно-розовый кардиган поверх белой блузки. Ее седые волосы были коротко и аккуратно подстрижены. Нельсон никогда не видел ее в монашеском одеянии, и тем не менее казалось, что над ней всегда витает тень апостольника, даже сейчас. Безотчетно Нельсон дотронулся до своей шеи: ворот рубашки был расстегнут.
Но Агнес, конечно же, заметила.
– Не волнуйтесь, Нельсон. Вы все еще выглядите как викарий – вероятно, выглядели так еще до того, как стали им, – но думаю, никто не замечает, или им все равно. Как считаете?
Нельсон оглядел остальных пассажиров. Многие из них были новыми бездельниками-богачами. В основном пожилые пары, молча сидевшие рядом, одетые по устаревшей и непрактичной дойеллоустонской моде Базовой, которая в последнее время стала признаком богатства. Но именно благодаря их деньгам летали твены. В углу сидела группка подростков с замученными учителями, наверное, ученики какого-нибудь колледжа Ближней Земли на дорогой экологической экскурсии. Еще несколько молодых людей с энтузиазмом что-то записывали и снимали на планшеты, даже когда твен проплывал над полями для гольфа и саунами на берегу озера. Никто не обращал внимания на Нельсона и Агнес, самых загадочных пассажиров, если бы кто-нибудь знал их истории.
– Вы правы, конечно. Люди не обращают внимания на других.
– И никто в Ближних Землях, – подмигнула Агнес, – не знает про вашего тайного внука, Нельсон. Никто, кроме нас с Лобсангом.
Даже сейчас, спустя месяцы после загадочного телефонного звонка с этой удивительной новостью, сердце Нельсона глухо забилось.
Тень твена пересекла небольшую рощу и напугала маленькое стадо животных, похожих на оленей. Не ожидал увидеть их так близко к курорту, подумал Нельсон. Может быть, они научились кормиться отбросами. Еще одно ненавязчивое изменение поведения животных человеком.
Он думает о чем угодно, кроме своей неожиданной новой семьи. Внук…
Затем твен начал переходить.
Оленей словно стерло с лица земли, курорт – пятно бетона и стекла – исчез, ему на смену пришли озера и девственный лес. А потом все снова изменилось. И снова, и снова. Рябь миров, которые скоро стали сменяться со скоростью один в секунду или около того, почти в ритме человеческого сердцебиения. Основной характер рельефа сохранился: река, на берегу которой построили курорт, очертания холмов этой далекой версии южной Англии. Но все остальное быстро исчезало, даже деревья, сосняки, лежащие между ними травянистые равнины. Через дюжину переходов они попали из солнечного света в мир, где буря коротко пробарабанила в окна, миг – и ее уже нет, – пропала, словно огни при падении напряжения в поврежденной постйеллоустонской электросети.
Агнес вздохнула и прижала палец к виску.
– С вами все в порядке, Агнес? Я и сам не слишком хороший путник, но существуют препараты, по крайней мере для такого старомодного мешка с костями, как я. Для вас же…
– О, все хорошо. Я не Джошуа, но всегда неплохо переходила при помощи переходника, если было нужно. И когда Лобсанг… восстановил меня, как какую-нибудь старую мебель, которую нашел на свалке, я обнаружила, что превратилась в суперпереходящего андроида с суровым взглядом. Но мне не очень-то нравится переходить. – Она посмотрела на Нельсона. – И вообще, какой смысл? Все, что мне было дорого, люди – все находилось там же, где и я, дома. Хотя, конечно, переходы могут быть полезны с точки зрения морали, согласны? Думаю, именно это и стоит за туристическими услугами, которые вы помогли организовать.
– «Баклэнд»? Да, полагаю, это была моя идея, когда я узнал о существовании центра «Двадцать-двадцать», хотя моя доля в коммерческих перевозках весьма скромна… Вы замечали, что миры с круглыми номерами всегда привлекают дорогие объекты? Особенно гольф-клубы. Жаль, что я не додумался до этого в День перехода и не прикупил землю! И основателям «Двадцать-двадцать» понравилось отправлять со своего курорта туры на природу. Все говорят про Джошуа, про его приключения и романтику Верхних Меггеров, очень далеких миров. Я тоже не великий путник, Агнес. И кроме того, меня всегда больше тянуло к близким мирам, тем, которые называют Ледовым поясом, – мирам, которые более или менее похожи на Базовую. Их больше тридцати тысяч в обе стороны от Базовой. Именно поэтому они меня и привлекают, потому что похожи на Базовую, наш мир.
– Только без людей.
– Именно так. Ну а что, даже здесь, в Британии на Востоке-1 и Западе-1 можно встретить волка, бурого медведя, рысь – животных, которые делили с нами эти острова не далее как в бронзовом веке. Среда без крупных хищников разбалансирована, это патология. – Нельсон улыбнулся. – Заметьте, я сумел протащить упоминание о своем герое.
– Вы имеете в виду название дирижабля? Уильям Баклэнд? Никогда о нем не слышала.
– Священник и натуралист начала девятнадцатого века. И сторонник Всемирного потопа. Даже когда начали находить первые окаменелости и геологам стало понятно, как в действительности устроен мир, Баклэнд продолжал отстаивать реальность Всемирного потопа. Но главное в Баклэнде то, что он придерживался доказательств. Идеальный пример трений между религией и наукой.
– Весьма похоже на Лобсанга, – сказала Агнес. – Сущность тибетского буддиста, заключенная в высокотехнологичное тело.
– Знаете, Агнес, Баклэнд самолично обнаружил самые первые останки динозавров – мегалозавров – здесь, в Британии, в Оксфордшире. Экспедиция Музея естественной истории – думаю, им пришлось зайти дальше Дыры – обнаружила животных, очень похожих на доживших до наших дней мегалозавров. Они привезли обратно кладку яиц, и теперь мегалозавры живут в дикой природе в заповеднике Лондона на Западе-3. Детеныши почти хорошенькие! Но все это исследования для других.
