– Я уже вспомнил. Прости.
– Не извиняйтесь, Нельсон. В таком сбое памяти нет ничего необычного. Просто внутри подобной симуляции должен быть предел. Сокращение памяти, как и физических границ. Симуляция не может быть бесконечной или бесконечно подробной. Она должна где-то начинаться, с какой-то отправной точки пространства и времени. По крайней мере, если мы сойдем вниз с таких вот гор, это будет полностью согласовано с самой симуляцией. Мы не должны создавать Лобсангу когнитивных проблем.
– Тогда вперед.
Но Бен колебался.
– Вы уверены, что это необходимо? Лобсанг жил нормальной жизнью, рос здесь много лет.
Нельсон улыбнулся.
– «Нормальной» для тибетско-буддистского послушника?
Бен вздохнул.
– Я не слежу за ним каждый день. Мешает учеба в Вальгалле. В последнее время я наблюдал за ним пристальнее, с тех пор, как маму начало подводить здоровье… Ему придется примириться с ее смертью, это одна проблема. Также у Лобсанга недавно были признаки какого-то когнитивного расстройства. Словно его что-то отвлекло. Может, дело было в нем самом, а может, снаружи этой искусственной среды. – Он посмотрел на Нельсона. – Может, он знал, что вы идете.
– А может, что-то случившееся – из-за чего я здесь – потревожило и Лобсанга.
– Идемте, теперь недалеко. Уверен, селяне встретят нас приветливо, и мы сможем согреться. Они всегда добры к странникам – ну, это просто необходимо в таком-то месте…
* * *
Они бок о бок побрели вниз в деревню. По пути из транспорта им встретились только велосипеды и пара ручных тележек.
Деревня показалась Нельсону маленькой и тесной – кучка одноэтажных домишек. Было несколько современных строений из шлакоблока и гофрированной стали, но большинство жилых домов и общественных зданий были построены из старого камня. Нельсон представил, какого труда стоило вырубить каждый камень и спустить с горы. Принесенный сюда, он будет использоваться повторно, снова и снова. Нельсон заметил на окраине деревни загоны со скотом – крупными животными с густой черной шерстью, изогнутыми рогами и колокольчиками на шеях. В самой деревне встретилось еще больше животных: собаки, длинношерстные козы, которые, похоже, бродили где им вздумается.
Люди поглядывали на пришельцев с любопытством и без враждебности.
Ростом все были ниже Нельсона, правда, он считался довольно высоким. И мужчины, и женщины казались круглыми в своих тяжелых одеждах. Но многие были одеты на современный западный манер – стеганые куртки, ботинки на шнурках и перчатки ярких расцветок. Детей было мало, но ведь сегодня рабочий день, в школе занятия. Взрослым следует быть на работе на полях или в ближайших городах, а детям в учебных классах. Молодые женщины и мужчины поражали привлекательностью, а у пожилых лица были загрубевшими и морщинистыми, как старая седельная сумка.
Нельсон задержался у молитвенного барабана – цилиндра с замысловатыми узорами высотой в половину его роста.
– Почти бессмысленная красота, – пробормотал он Бену.
Пока они стояли, к ним подошел глубокий старик и, схватив Нельсона за руку, с энтузиазмом пожал, тараторя что-то непонятное. Нельсон только улыбнулся в ответ.
Теперь к гостям подходил мужчина лет шестидесяти. Под пальто он носил что-то вроде рясы с яркими узорами.
– Мистер Азикиве, мистер Абрамс? Мое имя Падмасамвхава. Зовите меня Падма, как Лобсанг. Мистер Абрамс, мы связывались…
– Зовите меня Бен.
– И, конечно, мистер Азикиве, мы встречались на похоронах Лобсанга – э, двадцать пять лет назад? Странно вспоминать об этом в нынешних обстоятельствах.
– Вот что значит быть другом Лобсанга, – сказал Нельсон. – Я хорошо это помню. И пожал бы вам руку, если бы этот старый приятель отпустил мою.
– Он один из старейших жителей деревни. Он гадает, американец вы или африканец. В любом случае он говорит, что рад вас здесь видеть как друга и сторонника далай-ламы. Ему девяносто два. И, если вам интересно, этот аватар в точности соответствует его физическому телу. – Понизив голос, он добавил: – Около пяти процентов людей, которых вы здесь видите, – аватары живых людей. Остальные – компьютерные симуляции. Бывает нелегко понять, кто есть кто. А я в реальности гораздо старше, чем человек перед вами.
– В таком случае я впечатлен. Этот старичок довольно гибок.
– Он ежедневно сто раз простирается ниц перед Буддой в семейном святилище. Превосходный способ сохранять гибкость спины. Прошу в мой дом, давайте уйдем с холода…
Падма жил в маленькой хижине на окраине деревни. Стены украшали цветные драпировки, на полу лежал толстый ковер. У одной стены стоял узорчатый алтарь – аккуратный, симметричный, с позолоченными рамками вокруг красных панелей. Полки заполняли сувениры и маленькие статуэтки Будды.
– Прошу садиться. Я бы предложил вам чай, но Лобсанг недалеко. Уверен, вы хотели бы встретиться с ним как можно скорее.
– Именно за этим мы и пришли, – подтвердил Нельсон.
– Должен сказать, что на самом деле этот дом не мой, а моего кузена. Я настоятель монастыря в Ладакхе – в смысле, в реальном мире, на Базовой. Но, как вы знаете, я старый друг Лобсанга. Мы с ним много лет сотрудничали по духовным вопросам. Когда он решил… э, погрузиться в эту среду в своей последней итерации, я был рад посвятить часть своего времени тому, чтобы сопровождать его, быть его духовным наставником, пока он здесь растет.
Нельсон полагал, что у них с Лобсангом такие же тесные отношения, как у Лобсанга с семьей, под которой следовало понимать Агнес, Бена, Селену и, конечно, Джошуа Валиенте. Что бы ни заявлял Лобсанг о своем происхождении – что он был душой тибетского мастера по ремонту мотоциклов, реинкарнированной в суперкомпьютер на гелевом субстрате, – никто из них, даже Нельсон, никогда не исследовали полностью все, что под этим подразумевалось. Тем не менее что-то в этой экзотической биографии заставляло Лобсанга возвращаться сюда снова и снова. И вот он опять здесь.
– Вы очень добры, сэр, – сказал Бен.
Падма внимательно посмотрел на него.
– А ты, его приемный сын, молодец, что не обижаешься на его отсутствие в твоей жизни. Лобсанг решил в некотором смысле начать заново, вырасти в традициях веры своих предков. Ты сам так молод. Физически и духовно Лобсанг сделал себя моложе, чем ты. Как странно!
Бен пожал плечами.
– Я всегда знал, что мои родители… как-то отличаются. Еще до того, как они сказали мне правду о своей настоящей природе. Фактически еще до того, как сказали, что я приемный.
Еще до того, как в Нью-Спрингфилде, где он жил, появились инопланетные прожорливые монстры, подумал Нельсон.
– А, ребенка никому не одурачить, – сказал Падма.
– Но я был сиротой. Кто знает, что со мной сталось бы, если бы не Агнес с Лобсангом? Думаю, я могу простить им необычность. Они были тем, кем были.
