Марсела моргнула. Отставила бокал. Наклонилась.
– Люди умирают в любом мире, Маркус. Я никуда не собираюсь.
Две недели спустя он сделал ей предложение.
Марсела поправила бриллиант на пальце, когда телефон перестал звонить.
Через несколько секунд все началось заново.
– Я не отвечу.
– Так и не надо.
– У меня нет выбора, – отрезал он, проводя рукой по своим золотистым волосам.
Марсела поднялась на ноги и взяла его за руку.
– Ха. Я вроде никаких ниточек не вижу.
Маркус высвободился.
– Ты не знаешь, что это, когда другие люди решают, кто ты, кем тебе быть.
Марсела подавила желание закатить глаза. Конечно, она знала. Люди смотрели на нее и многое предполагали. Что красивое лицо означает пустую голову, что такая девушка, как она, только для легкой жизни, что она гоняется за роскошью, а не за силой – как будто нельзя желать и того, и другого.
Ее собственная мать наказала ей стремиться высоко и никогда не продавать себя задешево. (Если точнее, то там было «сразу». Буквально, «не продавай себя сразу».) Но Марсела не продала себя задешево или сразу. Она выбрала Маркуса Риггинса. А он выберет это.
Телефон звонил и звонил.
– Ответь.
– Если я отвечу, то берусь за дело. Если я берусь, то все. Пути назад нет.
Марсела схватила его за плечо, прерывая его хождения. Маркус запнулся, резко остановился, а она взяла его за шелковый галстук и притянула к себе. Что-то мелькнуло в глазах Маркуса: гнев, страх и насилие. И Марсела поняла: он может делать эту работу и делать ее хорошо. Маркус не был слабым или мягким. Он просто был упрямым. Вот почему нуждался в ней. Потому что там, где он видел ловушку, она видела возможность.
– Кем ты хочешь стать? – спросила Марсела. Тот же вопрос он задал ей в ночь их знакомства. Сам Маркус на него никогда не отвечал.
Теперь он мрачно посмотрел на нее.
– Я хочу стать кем-то больше.
– Тогда будь больше. Это, – повернула она его лицо к телефону, – просто дверь. Путь внутрь. – Ее ногти оцарапали его щеку. – Ты хочешь быть больше, Маркус? Докажи это. Подними трубку и пройди через долбаную дверь.
Звон прекратился, и в тишине она услышала свой учащенный пульс и неверное дыхание Маркуса. Напряжение растянулось, а затем лопнуло. Они столкнулись, Маркус целовал ее, жестко и глубоко, уже просовывая одну руку ей между ног, а другой отводя ногти Марселы от своей щеки. Затем развернул ее и наклонил над кроватью.
Он уже был твердым.
Она уже была мокрой.
Марсела подавила вздох удовольствия, триумфа, когда он прижался к ней – вжался в нее, – вцепилась в простыни, и ее взгляд упал на сотовый телефон, что валялся на кровати.
И когда тот снова зазвонил, Маркус ответил.
IV
Четыре недели назад
«Хайтс»
Марсела мечтала о горячем душе, но первое же прикосновение воды вызвало жгучую боль на нежной коже, и вместо этого пришлось обтираться влажной тканью, обмакивая ту в теплую воду из раковины.
Кончики волос были безнадежно опалены, поэтому Марсела взяла самые острые ножницы, какие только могла найти, и начала подстригаться. Когда она закончила, черные волнистые локоны едва доходили до плеч. Одна прядь спускалась на лоб, скрывая свежий шрам над левым виском и обрамляя лицо.
Лицо, которое чудом уцелело после драки и огня. Она накрасила ресницы и взялась за красную помаду. Боль сопровождала каждый жест – каждое растяжение нежной кожи, точно напоминание о поступке мужа, – но при этом разум Марселы… молчал. Она была спокойна. Шелковые ленты вместо крученой веревки.
Она вернулась к шкафу, легко погладила ряд одежды, что составляла ее гардероб. На миг захотелось взять что-то открытое, показать свои раны, но затем Марсела передумала. Слабость лучше не показывать. В конце концов Марсела выбрала пару элегантных черных брюк, шелковую блузку, что облегала стройное тело, и пару черных шпилек, с убойно-острыми каблуками.
Она как раз застегивала пряжку на второй туфле, когда услышала голос телеведущего в соседней комнате:
– Новое развитие получил инцидент с пожаром в доме, который сгорел в статусном районе Брайтона на прошлой неделе…
Она вышла в зал и увидела на экране свое лицо.
– …что привело к смерти Марселы Рене Риггинс…
Итак, она была права. Полиция явно хотела, чтобы Маркус поверил, будто жена мертва. Вероятно, только поэтому она и уцелела. Марсела взялась за пульт, увеличивая громкость, когда появился снимок их дома, обугленного и тлеющего.
– Должностным лицам еще предстоит определить причину пожара, но пока это считается несчастным случаем.
Марсела сильнее сжала пульт, когда на экране появился Маркус. Он все запускал руки в волосы – просто воплощение скорби.
– Муж, Маркус Риггинс, признался полиции, что ранее той ночью пара поссорилась и что жена была склонна к истерикам, но категорически отверг предположение, будто она сама подожгла дом, заявив, что супруга никогда не имела склонности к разрушению…
Пульт крошился в ее руке, батареи плавились, пластик деформировался и таял.
Марсела стряхнула мусор с пальцев и пошла искать своего мужа.
V
Три года назад
Пригород Мерита
Марселе всегда нравилось здание «Нэшнл билдинг». Произведение искусства из стекла и стали, призма из тридцати этажей в центре города. Она жаждала обладать им, как можно тосковать по бриллианту, и Тони Хатч владел всем этим, от мраморного вестибюля до садов на крыше, где он устраивал свои вечеринки.
Они прошли через двери, рука об руку, Маркус в черном костюме и Марсела в золотом платье. Она увидела полицейского в штатском, бездельничающего в вестибюле, и «выстрелила» в него, игриво подмигнув. Половина копов была у Хатча в кармане. Другая половина не могла подобраться достаточно близко, чтобы что-то сделать.
Внутренняя часть лифта была отполирована до блеска, и Марсела прислонилась к Маркусу, любуясь их отражением. Ей нравилось, как они смотрелись вместе. Она любила его мощный подбородок и грубые руки, любила его холодные синие глаза и то, как он со стоном произносит ее имя. Они были партнерами по преступлению. Идеальная пара.
– Привет, красавчик, – сказала она, ловя его взгляд.
Он улыбнулся.
– Привет, красотка.
Да, Марсела любила своего мужа.
Наверное, больше, чем следовало.
Двери лифта открылись на крышу, залитую светом, музыкой и смехом. Хатч всегда умел устроить вечеринку. Изящные навесы и диваны, заваленные подушками, низкие золотые и стеклянные столы, официанты, что скользили в толпе с бокалами и канапе на подносах, но больше всего внимание Марселы привлек город внизу. Зрелище было невероятным. Казалось, здание смотрит на Мерит свысока.
