Четыре имени, в столбик, одно за другим.
Трое из них уже были вычеркнуты.
Внизу шло последнее: Энтони Хатч.
На глазах Марселы Джун схватила ручку с бара и вычеркнула имя.
– Дело сделано, – сказала она, наполовину про себя. А потом развернулась с маниакальным светом в глазах и оперлась о стойку. – Что планируешь делать дальше?
Марсела посмотрела в свой пустой бокал.
– Думаю, – медленно сказала она, – я встану во главе банды.
Джун фыркнула в свой стакан:
– Гениально.
Но Марсела не шутила.
Она согласилась на место рядом с мужем, потому что никто не давал ей места за столом.
Но ей надоело уступать.
По словам Маркуса, власть принадлежала человеку с самым большим ружьем. Марсела подумала об останках Тони Хатча, пачкающих его белый ковер.
– Как думаешь, сколько нас по свету?
– ЭО? – Джун колебалась. – Кто знает? Больше, чем кажется. Мы свои услуги не рекламируем.
– Но ты можешь их найти.
Стакан застыл на полпути ко рту Джун.
– Как?
– Твоя сила, – пояснила Марсела. – Ты сказала, что когда к кому-то прикасаешься, то можешь принять его внешность, но только если это обычный человек. Разве это не значит, что ты способна вычислить не-людей?
Улыбка Джун дрогнула, но стала в два раза ярче.
– Ты очень проницательна.
– Да, мне говорили.
Джун потянулась на стуле.
– Конечно, могу. Но зачем? Хочешь найти побольше таких, как мы?
– Может быть.
– Зачем? – Джун стрельнула в нее взглядом. – Мечтаешь устранить конкуренцию?
– Едва ли. – Марсела допила свой напиток и поставила пустой бокал, водя по краю золотым ногтем. – Люди смотрят на человека, облеченного властью, и видят только угрозу, препятствие на своем пути. У них никогда не хватает ума понять, что есть власть на самом деле.
– И что же? – спросила Джун.
– Потенциал. – Марсела сжала пальцы на ножке бокала. – Моя способность, – продолжала она, пока рука медленно разгоралась красным, – это оружие. – Марсела говорила, а стекло растворялось, просыпаясь песком сквозь пальцы. – Но зачем довольствоваться одним оружием, если можно иметь арсенал?
– Потому что арсенал бросается в глаза, – сказала Джун.
Губы Марселы дрогнули.
– Может, так и должно быть. Люди с такими способностями, как наши… почему мы должны прятаться? Моя прежняя жизнь ушла. Туда нет возврата. Так лучше выстроить новую. Лучшую. Где мне не придется притворяться слабой, чтобы выжить.
Джун задумчиво пожевала губу. А потом, словно найдя ответ на вопрос, вскочила на ноги.
– Идем.
Марсела не знала, дело в заразительной энергии оборотня или ей просто некуда больше пойти, но встала с табуретки.
– Куда мы? – спросила Марсела.
Джун хитро оглянулась через плечо:
– Хочу послушать музыку.
* * *
Если «Палисады» были дырой, «Марина» оказалась еще хуже. Подземный бункер, наполовину бар, наполовину дрянной джаз-клуб, все поверхности липкие от грязи. Маленькие круглые столы окружали шаткие стулья, половина из них пустые. Вдоль задней стены тянулась низкая сцена, пустая, но с инструментами и микрофоном.
Джун опустилась на свободное место и указала на стул напротив.
– Что мы тут делаем? – спросила Марсела, с подозрением осматриваясь.
– Дорогая, – преувеличенно драматично сказала Джун. – Ты должна научиться сливаться с толпой. – Произнося эти слова, она изменилась, сбросив богемную брюнетку в пользу пожилого темнокожего мужчины в выцветшей рубашке с закатанными до локтей рукавами.
Марсела напряглась. Здесь было темно, но не настолько. Она оглянулась.
– Не очень-то скрытно.
Джун хмыкнула, ее голос стал низким басом старика.
– Я думала, тебе надоело прятаться. – Она небрежно обвела рукой полупустой клуб. – Люди могут видеть очень много и ни во что не верить. – Старик покачнулся на стуле, передние ножки оторвались от пола, а лицо исчезло в глубокой тени клуба. Когда стул опять наклонился вперед, Джун уже снова вернулась к своему обычному я, свободные каштановые волны падали ей на лицо. – Присесть не хочешь?
Марсела опустилась на деревянный стул, а Джун продолжила:
– По правде говоря, я привела тебя не за музыкой. Не совсем. Но если хочешь найти других ЭО, у меня есть для тебя настоящее сокровище.
Она достала из кармана телефон и пролистала список номеров, прежде чем повернуть экран к Марселе.
Там выделялось одно имя: Джонатан Ричард Ройс.
– Кто он? – спросила Марсела.
– Саксофонист, – ответила Джун, – и приличный. Вернее, был приличным, пока не подсел на героин. Задолжал Джеку Капрезе.
«Капрезе», – мысленно повторила Марсела. Это имя она знала. Город был поделен между четырьмя мужчинами: Хатчем, Колхоффом, Меллисом и Капрезе.
У Хатча был самый большой кусок, но у Капрезе – самые большие глаза и зубы. И бездонный аппетит.
– Джонатан смог соскочить, – продолжила Джун. – Но и покупать дальше не смог. Так что люди Капрезе решили, так сказать, подвести баланс. Сломать несколько пальцев. Только жена Джонатана тоже оказалась дома. Она достает пистолет, и все идет наперекосяк. Жена умирает. Согласно медицинским записям, Ройс тоже. Во всяком случае, на несколько минут. Но в конце концов возвращается. Капрезе отправляет больше парней, и те тоже погибают. Никто не хочет брать заказ на странного персонажа, и никто не хочет позориться с неудачей, но при всем том они по-прежнему мечтают закопать Ройса. Поэтому обращаются на сторону.
– Они позвонили тебе.
Джун улыбнулась.
– Да, они позвонили мне. Но я не смога его убить.
Марсела подняла бровь:
– Что, рука дрогнула?
– Куда там, – ответила Джун. – Я действительно пыталась его убить. И не смогла.
XI
Три недели назад
Граница Мерита
У Джонатана Ройса был лишь один хороший костюм, и тот не по размеру.
Когда-то он был впору, когда сам Джонатан весил на тридцать фунтов больше, но теперь ткань сидела мешком, всегда на грани. Так же как и обручальное кольцо, державшееся только из-за дважды сломанного пальца. Джонатан никогда не был крупным мужчиной, но теперь вовсе высох от недосыпа и недоедания. Какая ирония: Джонатан выглядел как наркоман, хотя после смерти Клэр завязал.
Все, кого он знал, баловались дурью – наркотики и музыка шли рука об руку, и джазовая сцена не была исключением.
