– Теоретически – можно, – кивнул собеседник.
В глазах сталкера заплясали огоньки любопытства.
– А что, если собрать всех людей из этого гиблого мира и переместить в нормальный? Но только тех, кто этого действительно достоин? Так сказать, дать им второй шанс. Ведь в каких-то других мирах наверняка конца света не было?
– А такие есть? Достойные, как ты сказал, – с сарказмом спросил Изотоп.
– А разве нет?
– Ну, например?
Тритон пожал плечами.
– Наверняка кто-нибудь да найдется.
– Нет, таких точно нет, – отрезал Изотоп.
– Есть, – вполголоса пробормотал сталкер, устало потирая лоб. – Должны быть.
– Кто? Вон те пьяные морды? – кивнул в сторону празднующих день рождения пьянчуг Изотоп. – Видишь, у каждого на плече по «Валу» висит. Думаешь, им это оружие нужно для того, чтобы от мух отбиваться? Да у каждого не один десяток людей убитых на счету висит.
– Может, и висит, – хмуро согласился Тритон. – У тебя, кстати, тоже неплохая пушка имеется.
Изотоп не смутился, наоборот, энергично закивал головой и сказал:
– Про меня речь и не идет. Мне тоже приходилось убивать людей. И себя я буду оправдывать в самый последний момент. Я же говорю: святых нет. Совсем нет. И я не исключение.
– Допустим, – нехотя сказал сталкер. – Но не по своей прихоти они такими стали. Это закон нового мира – убивай первым, если есть вероятность того, что могут убить тебя.
– Вот они и убивают, – подытожил Изотоп. – То, что они являются заложниками обстоятельств, их не оправдывает.
– И что же теперь, сложить оружие и задрать ручки кверху? – ощетинился сталкер.
– Нет. Смиренно идти на убой я не предлагаю. Я просто говорю, что нас всех уже не отмыть, мы все в крови, и такова наша судьба, участь, рок – называй, как захочешь. Наверное, в каждом из нас с рождения заложен код генезиса зла. И мы все его давно активизировали. А когда это зло прорастет – вопрос времени.
– И что, все мы без шансов на спасение?
Изотоп тяжело вздохнул.
– Без шансов. Но даже не это страшно. Новый закон, как ты сказал, нового мира действительно работает, и весьма успешно. Но только в самом начале того хаоса, что породил Судный день. В мире беспредела, ёмкий, без лишних сантиментов, отступлений и исключений, такой понятный, он помогает справиться с беззаконием. «Убивай первым, если хочешь выжить». И в каком-то плане этот закон себя оправдывал. Если тебе угрожает опасность, смертельная, реальная, то надо бить первым. Иначе – смерть. Но вот новая беда – теперь насилие стало товаром. Теперь любая жизнь имеет цену, и за нее можно выручить неплохие деньги. Вот она – человеческая натура, во всей своей красе! Этические и нравственные критерии, и без того весьма подзабытые в сложные времена, теперь совсем откинуты прочь.
Изотоп задумчиво посмотрел куда-то вдаль. Потом перевел взор на Тритона. Их взгляды скрестились, словно клинки.
– И таких ты хочешь в нормальный мир отправить? Тех, кто любые проблемы решает выстрелом врагу в голову? Здесь, в этом новом мире, где кругом царят только разруха и погибель, люди привыкли жить по новым законам. И это нормально. Отправь их в подобие того мира, который ты помнишь из своей молодости, и они устроят там Третью мировую. Это как лисиц в курятник запустить. Вроде доброе дело, не дать зверушкам провести ночь под дождем, а в итоге – всем известно, что из этого выйдет. Каждому свое время. Каждому свой ад.
– Нет, братец! Это ты всех под одну гребенку чешешь, сильно упрощаешь сложные вещи. Люди не машины одной марки, не с конвейера сошли, все разные. И одной линейкой всех мерить тоже неправильно. Детей ты тоже в бандиты запишешь?
Изотоп глянул на бутылку в руках Воблы, потом на саму девушку. Но та была неумолима.
– Не запишу. Но зерно зла посеяно во всех, и даже в детях, я уже говорил об этом. – Изотоп потер виски. – Ты уходишь от темы. Вспомни, кого ты видел в последние пару дней, прежде чем оказаться здесь? Хоть один из них достоин рая, который ты хочешь им подарить?
Тритон задумался.
– А у них у всех есть другой выбор? Я говорю вот о тех, кто живет по принципу «убивай своего врага». Разве у них есть иной путь? Просто стоять и смотреть, как их будут грабить? Или, чего хуже, убивать? Подставлять другую щеку под удар? Добром отвечать на зло? Дарить цветы бандитам?
– Нет, выбора нет, – согласился Изотоп. – Но это только подтверждает тот факт, что все обречены.
– А мне думается, что это и есть ад, – вдруг включился в разговор Малёк. – Может, мы умерли, а? – Он глянул на Воблу. Та не ответила. – Ведь без ада теряет смысл и рай. Зачем нужен будет кому-то рай, если нет ада? Поэтому Изотоп прав: если всех перенести отсюда, то все потеряет смысл – и рай, и ад.
– Ребята, это, видимо, болотные миазмы Чащобы на вас так действуют, – недовольно произнесла Валькирия. – Что вы начинаете в такие дебри словесные погружаться?
– Отдай бутылку! – буркнул Тритон, кидая на Воблу свирепые взгляды.
– Хватит!
– Не желаете ли чего-нибудь еще? – подскочил вдруг хозяин бара.
– Водки! – быстро ответил сталкер.
– Нет, водки хватит, – строго произнесла Вобла. – Лучше чаю, если можно.
– Сию минуту.
Филарет убежал за барную стойку, оставляя гостей наедине со своими мыслями.
Изотоп вдруг испугался собственных слов, сказанных Тритону, прозвучавших как страшное откровение. «Неужели я и в самом деле так считаю? Неужели у человечества больше нет никаких шансов, и все идет к своему печальному финалу? Да, когда-нибудь все заканчивается. Даже у кошки наступает девятая жизнь, после которой – только тьма и ничего более. И у этого мира закончились все бонусы и жизни».
«Тогда зачем ты делаешь все это? – спросил знакомый голос в голове. Голос его матери. – Зачем ты служишь Армаде, помогаешь Стражам? Ведь Она призвана защищать остатки человечества, а в будущем – и возрождение цивилизации. Зачем?»
«Может, чтобы спасти другие миры? Ведь кроме этого есть и другие реальности. А Армада защищает их все», – мысленно ответил он.
«А если люди и в тех реальностях доведут все до логичного конца, подобно тому, что случился здесь, в этой Вселенной? Устроят очередной Судный день? Зачем ты тогда оттягиваешь этот момент? Проще сдаться», – голос матери.
«Нет, – одернул себя Изотоп. – Не сдаться, а смириться, отступить. Как говорят индейцы: слезть, наконец, с мертвой лошади. В самом деле, почему бы просто не отступить?»
Изотоп не знал ответа. Будь он трижды проклят, если знал. Мог только догадываться. Может, потому что еще не окончательно умер тот наивный человек внутри него, который верил, что все будет хорошо. Может…
«Это все догадки, – отмахнулся от собственных докучливых мыслей он. – К чему их мусолить?»
