Жители Алексина трудились всю ночь. В чем им совершенно не помогали солдаты. Им изнуренными быть было нельзя. Опасно. Вдруг война, а ты уставший? И не зря. Потому что утром 28 июля к городу подступило войско хана Ахмата. Сильно раздосадованного ситуацией. Ну а чему тут радоваться-то?
Когда его войско подошло к городу, небольшой посад был пуст. Жители с имуществом перебрались на левый берег Оки, отходя в ближайший лес. А экипажи стругов, что их туда переправили, кричали обидные слова и показывали всякие неприличные жесты. Хуже того —
в немало укрепленной крепости сидел радикально усиленный гарнизон под развевающимся красным флагом с восставшим золотым львом.
– И как это понимать? – поинтересовался хан у своего советника, в кафтане-однорядке черного цвета
[100]. – Кто это такой?
– Княжич Иоанн, – скривившись, ответил собеседник.
– А что он тут делает? – с легким раздражением спросил хан.
– Оборону держит…
– Ты шутить со мной вздумал?! – рявкнул Ахмат.
– Нет, о Великий хан! – предельно искренне воскликнул священник. – Но я не ведаю, какие бесы привели сюда этого мерзавца. Когда по весне я уезжал, он готовился к Коломне идти да укреплять ее. Как он тут оказался – не ведаю.
Хан на такие слова раздраженно фыркнул, но продолжать расспросы не стал. Очень хотелось этому священнику оторвать голову. Но он сдержался. Пусть дурной, а представитель союзников. Тем более что княжич действительно мог действовать самостоятельно, не ставя никого в известность.
Попытки переговоров даже предпринимать не стали. Зачем? Видно же – ждали, готовились. Значит, и без боя отходить не станут. Посему в полдень татары предприняли попытку общего штурма.
Каждый из трех импровизированных бастионов был вооружен четверкой легких полевых бронзовых пушек – «саламандр». Стрелки расположились на деревянной стене, дабы прикрывать и поддерживать своих «верховым огнем». А пикинеры заняли оборону в основании бастионов, закупорив таким образом проходы между невысокой земляной куртиной и деревянной стеной. Высокие же стены бастионов и особенно глубокие сухие рвы, окружающие их, сами по себе очень недурно прикрывали артиллеристов и защищали их. Что, в свою очередь, позволяло работать в очень спокойных и комфортных условиях. Ведь «саламандры» были попарно расположены в бойницах так, чтобы бить вдоль куртины. То есть с фронта даже не просматривались, укрывшись массивом земляной стены.
Татары, спешившись, ринулись в атаку. Преодолели разоренное предполье и спустились в ров, где попали под рассеянный огонь стрелков. Им не требовалось концентрировать обстрел, нет. Им требовалось выбивать как можно больше супостатов. А значит, и стрелять в самые скопления, дабы задеть хоть кого-то.
Это обнадежило супостатов. Очень уж жидкий обстрел получился. Но ровно до того момента, как вдоль куртины начали бить картечью «саламандры». По очереди. Сначала первый номер, потом второй, потом снова первый. А навстречу, с бастиона, стоящего в оппозицию, аналогично трудилась своя пара.
Минуты не прошло, как у внутреннего скоса рва образовался завал из тел, некоторые из которых еще шевелились и стонали. И кровь. Она там была повсюду. Как и фрагменты тел, вырванные крупными коваными картечинами из противников.
Казалось бы, штурм начал захлебываться. Татары шокированы, испуганы и деморализованы. Но не все. Самый сильный отряд умудрился прорваться через эту огненную завесу по единственному мосту через сухой ров. Несмотря на скорострельность и действенность картечи легких пушек, по мосту можно было быстро и легко двигаться. Оттого скученности и продольного огня не получилось. Ваня не посчитал это действительно большой угрозой, полагая, что противник сдуется намного раньше. А восстанавливать потом мост заново – морока немалая.
И вот, пройдя по мосту, татары устремились к бастионам, находясь в относительной безопасности. Под такими крутыми углами с деревянных стен уже не пострелять из пищалей. Ни гурдиций, ни машикулей там не имелось. Простенькая крепостица ведь. Не до жиру. Да и «саламандры» сюда не доставали. А там, у основания бастионов, находились лишь горстки пикинеров. Во всяком случае, по сравнению с той массой татар, что ворвалась туда.
Хуже того – «саламандры» стали перегреваться. Они не могли долго стрелять в столь напряженном режиме. Поэтому темп огня резко снизился, и по мосту начали втягиваться все большие и большие силы.
С минувшей кампании Ваня немного усовершенствовал своих пикинеров. Кроме доброго чешуйчатого доспеха и шлемов, он выдал им большие круглые щиты, клеенные в три слоя из тонких, узких дощечек. Что-то вроде массивных асписов, применяемых гоплитами в Античность.
Хитрость заключалась в том, что для удержания тяжелого щита применялась специальная сбруя, посредством которой весь вес этого элемента снаряжения переносился на плечи. Что, в свою очередь, оставляло левую руку относительно ненагруженной. То есть пикинер все так же мог уверенно работать длинной клееной пикой. Иными словами, на выходе получался даже не столько классический пикинер, сколько слегка модернизированный сариссофор Александра Македонского.
С ними-то татары и встретились в нешироких проходах между деревянной стеной и земляной куртиной. По десять шеренг сомкнутых больших щитов дополнялись частой, хорошо эшелонированной «гребенкой» пик. Для пусть и спешенной легкой степной конницы это оказалось непреодолимым препятствием.
Да, у татар были лучники, но им в той давке работать было совершенно невозможно. Да и бесполезно в общем-то, если в лоб обстреливать. А с фронта построение пикинеров Иоанна прикрывалось от обстрела земляным валом куртины. С легкими же короткими копьями и саблями не то что продавить, а даже пробиться «к телу» этого тяжелого оборонительного построения было невозможно.
Впрочем, Ваня даже не пытался давить своими пикинерами. У него просто не хватало людей, чтобы смять ту толпу, что набилась между земляной куртиной и деревянной стеной. Поэтому он крепко стоял в обороне, изматывая непривычного к такого рода боям противника. Ну и вымывая его бойцов. Доброго защитного снаряжения у татар не было, а с остальным даже легкий удар пикой справлялся без особых проблем. Что с кольчугой, что со стеганым халатом, что с легким плетеным щитом…
Долгое и изнуряющее противостояние шло порядка часа.
Татары, отброшенные на других участках, набивались по мосту в пространство между земляной куртиной и деревянной стеной и давили как могли. Задние ряды пихали вперед передние. Прямо на пики. Те, кому не повезло оказаться в передних рядах, гибли, нанизываясь на острые граненые наконечники. Но и пикинеры оказывались вынуждены отходить, чтобы удержать дистанцию. Сначала на шаг. Потом еще. И еще. И еще.
А потом случилось то, что должно было случиться. Спешно удалось соорудить насыпи на бастионах, куда закатывали «саламандры» и били картечью поверх собственных войск.
