Обо всем этом Илья прочитал в Большом Информатории, к которому его подключил ломщик Шуан Ури. Чем вызвал большое неудовольствие у Сервина Тулха, другого их ломщика. В последнее время между ними наметилось странное соперничество. Они постоянно о чем-то спорили, выясняли отношения, каждый предлагал свой вариант решения текущей проблемы и не был согласен с вариантом товарища. Первое время было забавно наблюдать за боданием хомячков в стеклянной банке, но в скором времени это стало раздражать. Работа могла встать, проблемы не решались, потому что Шуан Ури и Сервин Тулх спорили до хрипоты над методами решения. Даже подключение к Большому Информаторию обернулось сорокаминутным препирательством. Пока что ситуация не носила критический характер, но с этим надо было что-то делать. Иначе в один кошмарный день эти двое пережгут все компьютерные связи на «Ястребе Пустоты».
Пока Илья сидел в приемном покое доктора Филиуса МакГи, тысячи мыслей крутились в его беспокойной голове, грозя свести с ума. Накопилось столько не решенных вопросов, что, казалось, он скоро взорвется, не выдержав напряжения. В последнее время его все чаще посещала мысль: «Зачем я ввязался в эту чужую игру?» Не проще ли переехать куда-нибудь в захолустье, приобрести профессию, благо с его деньгами он мог себе позволить зажить простой жизнью. Зачем ему все эти интриги и войны? Даже в простой жизни в новом мире полно приключений и ярких впечатлений. Зачем ему взваливать на свои плечи судьбы всего мира? Разве имел он на это право? И чтобы решить этот вопрос раз и навсегда, он записался на прием к психокорректору. Доктор Филиус МакГи должен был поставить точку в его душевных терзаниях.
Внезапно входная дверь распахнулась, и в приемную вошел Сэм Крупп. Карен Серое Ухо резким движением свернул партию в виртуальные шахматы и потянулся за пистолетом. Фома Бродник отмахнул от лица развернутый виртуальный журнал о политике и собирался броситься к Давыдову, чтобы прикрыть его от нежелательных визитеров. Но когда они увидели, что на пороге стоял старина Сэм Крупп, то тут же успокоились. Только Карен Серое Ухо не смог сдержать возглас возмущения:
– Какого перха ты так всех пугаешь? Твой пост снаружи, чего внутрь поперся?
– Помолчи, Карен, я ни к тебе пришел.
Давыдов внимательно посмотрел на Сэма Круппа, который нарушил все инструкции. Но зачем? Вроде все вопросы и разногласия были решены еще на борту «Ястреба Пустоты».
Когда Илья решил, что они летят на Сечень, произошел серьезный спор. «Клейменые» разделились на две группы. Одна, во главе с Кареном Серое Ухо, поддержала решение своего лидера. Карен так и заявил, «что нет ничего важнее, чем то, чтобы Давыдов наконец обрел свою целостность с Имраном и повел их в бой». На что Сэм Крупп, лидер второй группы, возражал ему, что «операция может привести к негативным последствиям. Давыдов не только не обретет целостность, но его может разорвать от вмешательства на куски. Так что вместо лидера они получат на руки клинического идиота, не способного ни на что». Спор ничем не закончился. Мужики спорили до хрипоты и сорванных глоток, но так ни на чем не остановились. Выслушав всех, Илья заявил, что решение принял и менять его не собирается. На этом все закончилось. Одним из последних аргументов Сэма Круппа было опасение, что на Сечени их могут накрыть власти Магистрата. Слишком велик риск, но Илья заявил, что «игра стоит любого риска. Главное результат». И закрыл тему для разговора.
Появление Сэма Круппа в приемной могло означать многое. Но самый простой вывод тут же напрашивался. Их обнаружили, и в квартал Куража прибыли правительственные войска. Так что есть еще время сделать ноги, распрощавшись с надеждой раскрыть тайну личности Имрана Октарского и тайну его, Давыдова, перемещения в оболочку свергнутого короля. Но как оказалось, он ошибался. Сэм Крупп пришел не за этим. Он, похоже, не оставил надежду переубедить Илью, и с порога атаковал его вопросами.
– Может, все-таки передумаешь? Зачем тебе все это? Мы и так за тобой пойдем куда угодно? Зачем рисковать?
– Сэм, я все давно решил. Не понимаю, почему мы должны возвращаться к этому вопросу? – устало ответил Илья.
Занудство Сэма Круппа отвлекло его от тревожных мыслей о будущем. За что он был ему благодарен.
– Потому что риск психокоррекции очень велик. Ты вообще представляешь, какой-то мужик с сомнительным дипломом и квалификацией полезет тебе в голову. Какие последствия всего этого могут быть? Ты вообще задумывался? Завтра тебя уже может не быть. Другой займет твое место, стерев Давыдова. Или в результате совмещения ты сойдешь с ума. Или этот шарлатан закачает тебе в голову левую программу, после чего ты станешь чем-то иным.
При разговоре Сэм Крупп отчаянно жестикулировал. Взмахами рук он, словно магическими пассами, собирался переписать картину мира.
– Очень неприятно слышать, молодой человек, что вы считаете меня шарлатаном, а мои дипломы липовыми, что бы ни означало это последнее слово, – послышался резкий грубый голос, но его обладатель оставался невидим для посетителей.
Сэм Крупп осекся, замер на полуслове, опустив руки.
Дверь открылась, и из кабинета вышел доктор Филиус МакГи. Он выглядел скорее космодесантником, нежели доктором психокоррекции. Массивный, широкоплечий, с большой головой, покрытой густой рыжей шевелюрой, выдающийся вперед подбородок, обрамленный огненными бакенбардами, близко посаженные глаза, скрытые за темными очками, и огромные руки, сложенные крестом на груди. Таким предстал перед ними Филиус МакГи.
– Осмелюсь напомнить, что я вас к себе не звал. Вы сами записались на прием. Так что если что-то не устраивает, дверь позади вас, можете выметаться. Но оскорблять себя и свою квалификацию я не позволю. В процессе работы все мои действия будут автоматически записываться. И если вас что-то не устроит, то можете с записями обратиться к другому специалисту, который внесет необходимые вам изменения. И да, после моих коррекций идиотов не бывает. У меня не было таких случаев за все одиннадцать с половиной лет практики. Вам же, господин скептик, я разрешу присутствовать при операции, если, конечно, пациент захочет этого. И да, я уведомляю вас, что стоимость моих услуг с этого момента увеличилась на десять процентов. Согласны, тогда прошу в кабинет.
Не дожидаясь ответа, доктор Филиус МакГи скрылся за дверью.
Илья бросил на Сэма Круппа осуждающий взгляд, поднялся из кресла и сказал:
– Эти десять процентов я с твоего жалованья удержу. Пошли со мной, Фома, ты тоже, а то вдруг Сэм разволнуется, и его некому будет успокоить. Карен, останешься здесь, следи за ситуацией. Встретимся в новом мире.
С этими словами Илья Давыдов переступил порог мозгоправа.
* * *
На голову надели белый пластиковый обруч, который тут же сжался, плотно обхватив череп. На глаза опустились очки с прозрачными стеклами. Они полностью отсекли Давыдова от реального мира. Он взирал на деятельность доктора Филиуса МакГи сквозь стеклянный барьер, чувствуя себя рыбой в аквариуме. Возле стены стоял, сложив руки крестом на груди, Сэм Крупп. Он буравил злым недоверчивым взглядом доктора, который настраивал какой-то прибор с большой круглой платформой по центру, похожей на тарелку для торта. Возле окна в кресле сидел Фома Бродник и следил за Круппом. Он ему не доверял. Опасался, что Сэм не справится с собой и попытается вмешаться в процесс.
