Во время своих путешествий Бенсон стал свидетелем многих проявлений искусства намерения: например контроля над температурой и метаболизмом, который мог даже привести к состоянию, напоминающему гибернацию. Монахи, находившиеся под наблюдением команды Бенсона, поднимали температуру своих конечностей на 9 градусов по шкале Цельсия и замедляли свой метаболизм более чем на 60 процентов
[148]. Бенсон знал, что это было самое значительное из когда-либо описанных снижений метаболизма. Во время сна метаболизм падает только на 10–15 процентов; даже опытные медитаторы могут снизить его только на 17 процентов в лучшем случае. Но в тот день в Гималаях он увидел невозможное. Монахи использовали свои тела, чтобы кипятить ледяную воду просто с помощью силы мысли
[149].
Энтузиазм Бенсона в отношении медитации разжег интерес к ней в главных академических центрах по всей Америке. В начале XXI века монахи стали любимыми «подопытными кроликами» в неврологических лабораториях. Исследователи из Принстона, Гарварда, Висконсинского университета и Калифорнийского университета в Дейвисе последовали примеру Бенсона и принялись исследовать эффекты интенсивной, продвинутой медитации с помощью современного оборудования. Целые конференции были посвящены медитации и мозгу
[150].
Ученых интересовала не сама практика, а ее влияние на человеческое тело, в частности на мозг, и те возможности, которые она открывала. Тщательно исследуя биологические эффекты, ученые надеялись понять процессы, сопровождающие направленную мысль, как те, что были продемонстрированы монахами в Гималаях.
Монахи также предоставляли ученым шанс узнать, может ли многолетняя практика сфокусированного внимания помочь мозгу преодолеть пределы обычных возможностей. Становился ли разум монаха эквивалентом тела спортсмена-олимпийца – более развитым и преобразованным благодаря суровой дисциплине и практике? Меняют ли со временем умственные тренировки и опыт физиологию мозга? Может ли практика помочь развить способность к передаче намерения? Ответы на эти вопросы связаны с продолжающимся долгое время в нейрофизиологии спором: является ли структура нервной системы неизменной с юности или же она способна к изменениям, то есть пластична, в зависимости от природы мыслей человека, на протяжении всей жизни?
Меня в этом исследовании сфокусированного внимания больше всего занимало то, каким образом буддистские монахи могли становиться «живыми кипятильниками», а также то, как их методика соотносится с практиками других древних традиций. Как и Бенсона, меня притягивали «мастера» намерения, практикующие древние учения – буддизм, цигун, шаманизм, традиционное туземное целительство, – все эти люди, научившиеся совершать необычайные действия с помощью своих мыслей. Мне хотелось выявить то общее, что было между ними.
Когда мастер цигун посылает ци, похоже ли это на то, что делает буддист во время медитации? Какого рода обучение позволяет целителю войти в состояние, когда он способен излечить тело другого человека? Имеют ли «мастера намерения» какие-то особенности в строении нервной системы, наделяющие их определенными способностями, или они развивают в себе навыки, которые могут освоить и обычные люди?
И, пожалуй, самое главное: может ли исследование монахов что-нибудь рассказать о влиянии сфокусированного намерения на мозг? Может ли практика помочь нам сильнее и лучше передавать намерение?
Я начала собирать научные данные о целительских методах различных традиций, а затем провела опросы и интервью с целителями и «мастерами намерения» всевозможных убеждений
[151]. Мне помогали в работе психолог Стэнли Криппнер и его студент Аллан Куперштейн из Высшей школы Сайбрука. Будучи клиническим и судебным психологом, Куперштейн провел всестороннее исследование различных техник, применяемых дистанционными целителями, для своей докторской диссертации, включая анализ научных публикаций, посвященных целительству, а также письменные и устные интервью с известными практиками, имевшими научные свидетельства успешных исцелений
[152].
Я выяснила, что во всех традициях первым и самым важным этапом являлось достижение состояния сконцентрированного, или пикового внимания.
Согласно Криппнеру, эксперту в области шаманских и других туземных традиций, практически во всех примитивных культурах практикуется дистанционное целительство, осуществляемое в измененном состоянии сознания и при сконцентрированном внимании с помощью различных средств
[153]. Хотя использование галлюциногенных растений, таких как айяуаска, достаточно распространено, для достижения необходимого эффекта во многих культурах применяются также настойчиво повторяющиеся ритмичные напевы или музыка. Например, шаманы индейцев Оджибве ванбено используют барабаны, погремушки, песнопения, танцы нагишом и горячие угли
[154]. Барабаны особенно эффективны для создания высокой степени сосредоточенности; некоторые исследования демонстрируют, что звучание барабанных ритмов заставляет мозг замедляться до транcоподобного состояния
[155]. Кроме того, как открыли американские индейцы, даже высокая температура тела, достигаемая в парилках, может способствовать вхождению человека в измененное состояние сознания.
