– Как я уже говорил…
– Слушайте, – сказал Мунк, почесав бороду. – Меня не волнует, кто они, ладно? Есть ли у них вид на жительство, платят ли они налоги. Легальностью пусть другие занимаются.
Нгуйен взглянул на него из-под уложенной челки и наконец сдался.
– Да, у нас много мигрантов. В этой стране сложно найти работу. Даже тем, кто тут рожден. Как я уже говорил, мы стараемся помочь, чем можем.
Мунк обезоруживающе поднял руку.
– Еще раз, я полностью вас понимаю. Это не моя работа. Мне только нужно узнать, подходит ли кто-то из них под то описание, что я вам дал.
– Думаю, я знаю, кого вы ищете, – наконец сказал вьетнамец.
– Да?
Нгуйен кивнул.
– Обычно у нас не бывает – как вы их называете? – этнических норвежцев. Такие приходят редко. В основном афганцы, сомалийцы, поляки. Но да, один такой был.
Женщина снова стала что-то говорить, но Нгуйен раздраженно оборвал ее.
– Что она говорит? – полюбопытствовал Мунк.
– Она говорит, что знает, кто это, и что его здесь больше не ждут.
– Проблемы, ужас, – сказала женщина и помахала скрюченным пальцем.
– Мама, я разберусь, – вздохнул Нгуйен.
– О ком идет речь?
– Вы сказали, лет двадцати пяти? Белый?
– Да.
– Да, приходил к нам такой, но я уже давно его не видел.
– Почему?
– У нас случились разногласия.
– По какому поводу?
– Во-первых, разовым работникам абсолютно нечего делать в моем кабинете.
– Вот как?
– И да, вообще, мы просим их зарегистрироваться. Я не намерен принимать на себя удар, если они работают вчерную. Если они работают свыше минимальной границы, то должны показать мне карту налогоплательщика.
– И этот человек не показал?
– Карл, – сказала женщина и покачала головой.
– У вас есть его данные?
– Неполные, – ответил Дин Нгуйен. – Имя, адрес, телефон, но налоговую карту он так и не принес.
– И должен денег, – вставила женщина.
– Мама, я разберусь.
– Надул нас, тысячу раз.
– Он должен вам денег?
Нгуйен вздохнул.
– Как я уже сказал, я отказываюсь нести ответственность за то, что кто-то работает вчерную. Для нас это грозит неприятностями. Поэтому обычно мы не платим за работу, если они не могут показать нам, что будут платить налоги.
– Слишком добрый. Дурная голова, – сказала женщина и снова сняла очки.
– Но вы все же заплатили ему?
Нгуйен кивнул.
– Он сказал, что принесет все бумаги, но этого так и не произошло.
– А как давно это случилось?
– Сколько там прошло… три недели примерно.
– И с тех пор вы его не видели?
– Нет.
– Значит, вчера вы никого не посылали в отель «Лундгрен»?
Вьетнамец покачал головой.
– Нет, никого.
– Вы сказали, что у вас есть его данные?
– Подождите минутку, – сказал Нгуйен и исчез в задней комнате.
– Дурная голова, – повторила женщина, усевшись на стул за стойку ресепшена и взявшись за вязанье.
– Вот, – сказал Нгуйен и положил бумажку на стойку.
– Карл Эйон?
Вьетнамец кивнул.
– Это его адрес?
– Да, но номер телефона не работает, я пробовал.
Пожилая женщина покачала головой, снова что-то сказала по-вьетнамски, что, судя по выражению лица Нгуйена, было явно не похвалой хорошо одетому сыну.
– Вы бы его узнали?
– В смысле?
– Если я пришлю к вам художника, вы сможете дать описание для фоторобота?
– Разумеется, – кивнул Нгуйен. – Его я узнаю из тысячи. Буду рад вам помочь. Могу я спросить, почему вы ищете его?
– К сожалению, нет. Но спасибо большое за помощь.
Мунк взял бумажку со стойки и сунул в карман пальто.
– Мы с вами свяжемся. Спасибо, – сказал Мунк, кивнул в знак прощания вяжущей женщине и вышел на рассветное весеннее солнце.
23
Миа стояла у своего дома, чувствуя, что на свежем воздухе ей полегчало. На мгновение тьма забралась внутрь, но не осела. К счастью. Всего лишь небольшое напоминание. Душа предостерегает ее. О том, что может случиться, если она не будет осторожной. Вот дьявол. Именно поэтому она запланировала этот отпуск. Чтобы отвлечься. «Не подвергайте себя ненужному давлению в ближайшее время». Так вроде она говорила, та терапевт в клинике в Ярене? Тридцать дней в клинике по борьбе с зависимостью, и Миа почувствовала себя новым человеком. Но что теперь думать об этом? Дело об убийстве уже заползло в нее. Просто быть осторожнее. Она напомнила себе, что должна сообщить Виктору на Виргинских островах, что в этот раз она не успеет на яхту. Она вставила ключ в дверь подъезда и, едва успев открыть, столкнулась лицом к лицу с пожилой соседкой. Как там ее звали? Фредриксен?
Старая женщина стояла в коридоре у почтовых ящиков и потрясала кулаком. В другой руке она держала трость. Парик чуть перекосился. Сильный удушающий запах духов. Слишком ярко накрашенные глаза. Морщинистые губы, жирно намазанные ярко-красной помадой. Она заорала так громко, что Мии почти сразу же захотелось обратно на воздух.
– Мы должны убрать их отсюда! Нужно собрать подписи! Вы – та полицейская дама с третьего? Это же ни в какие ворота не лезет! Вы видели мусорные баки на заднем дворе? Чувствуете вонь в коридоре?
Миа слегка покачала головой и прошмыгнула вверх по лестнице, где ее встретило полное ожидания лицо прямо у двери ее квартиры на третьем этаже.
– Здравствуйте, Миа, как ваши дела? Все готово к поездке? Моя сестра действительно очень рада квартире. Она говорит, это потрясающе.
Сосед поднял вверх большой палец и улыбнулся от уха до уха.
Черт, она совсем забыла.
– Сорри, планы изменились, я все-таки не уеду.
– О, – сказал блондин с разочарованным видом.
– Увы, – сказала Миа, открывая дверь.
Сосед собирался сказать что-то еще, но вдруг заметил, что что-то происходило в коридоре внизу.
– Какого хрена? Опять фру Виген?
Он вздохнул и раздраженно покачал головой.
– Она решила, что нужно выгнать из нашего дома всех иранцев с четвертого. Как это типично. Вот в кого все превратились. Расисты хреновы повсюду. Прекратите, фру Виген.
