– Ок, хорошо, Юн?
Тишина.
– От Карри мы ничего не слышали уже некоторое время, – сказала Анетте. – Я не знаю, где он. Попробую еще раз позвонить.
– Ладно, мне нужно покурить. Вся связь через Анетту. Все, что мы найдем, через нее направляйте ко мне, хорошо?
Все собравшиеся покивали и встали.
Габриэль вошел к себе в кабинет и собирался закрыть дверь, как Миа вдруг проскользнула за его спиной.
– Мне кое-что от тебя нужно.
– Конечно, что?
– Психиатр. Риттер. Мне нужен доступ к его базе данных.
– Что ты имеешь в виду?
Миа заговорила тише, бросив взгляд через плечо.
– Все, что у него есть. Все остальные. Остальные пациенты. Сможешь?
– Ты хочешь, чтобы я хакнул его систему?
– Да.
– Не знаю, – сказал Габриэль, когда валившийся с ног Мунк прошел мимо них с сигаретой в зубах. – Взломать клинику Блакстад? Ты что, алле? Думаю, так я нарушу все правила Инспекции по защите информации, которые она когда-либо устанавливала, плюс я, вероятно, потеряю работу, и меня посадят в тюрьму на десять лет, и еще Мунк убьет меня. Мы не можем просто запросить доступ?
– Ты думаешь, они дадут нам доступ?
– Нет.
– И я не про Блакстад, господи, о таком бы я даже не стала тебя просить.
– Нет? А про что тогда?
– У него частная практика около стадиона Уллевол. Только его пациентов оттуда.
– Не из Блакстада?
– Нет, только частных.
Миа улыбнулась и склонила голову набок.
– Да, но, черт побери, Миа…
– Спасибо, – подмигнула Миа и погладила его по руке.
– Позвонишь мне, когда достанешь?
– Да, но я же не могу… – начал Габриэль, но Миа, достав телефон из куртки, уже вышла из кабинета.
28
Эллен Иверсен сидела у себя в машине около средней школы Морелльбаккен и жалела о том, что пригласила так много гостей. Сорок лет, что тут вообще праздновать? Она бросила беглый взгляд на себя в зеркало и почувствовала себя уставшей. Она и выглядела уставшей, под глазами мешки, кожа почти серого цвета, глаза покрасневшие. По виду она словно неделю не спала. Черт, почему ей нужно было впутаться в это именно сейчас? Она же счастлива, правда?
Она с ним познакомилась в магазине. Один из школьных учителей. Она даже не предполагала, это был совершенно обычный день, обычный покупатель.
– Чем я могу вам помочь?
– Я ищу кухонные стулья.
– Есть какие-то предпочтения?
– Может быть, Арне Якобсен, у вас есть такие?
– Есть.
– О, кстати, а тот, что стоит в витрине, чей он?
– Вообще-то, я сама его спроектировала.
– Не может быть!
Льстец. Все было так просто. Ему понравились ее стулья. И журнальный столик, который она сделала. И лампы. Он купил почти всю ее коллекцию. На зарплату учителя? Сначала она подумала об этом, ведь, признаться, ее работа – далеко не из дешевых. Но потом он рассказал, что его мать умерла и он получил наследство, и ей стало совестно за свою мелочность.
Боже мой, соберись уже.
Хватит.
Это ничем хорошим ни для кого не закончится.
Эллен Иверсен взглянула на часы в телефоне и почувствовала раздражение. Без двадцати два, через двадцать минут у нее зубной врач, а ехать туда минимум минут пятнадцать. Они же договорились на половину второго. Она взяла свой «Айфон» и попробовала позвонить ему. Еще раз. По-прежнему никто не отвечал. Сколько сообщений она послала ему? Пятьдесят? Был ли хоть один ответ? Нет.
Молодежь.
Ее сыну Рубену только что исполнилось четырнадцать, и он выпросил себе последнюю, непомерно дорогую модель телефона, но отвечал ли он на ее звонки? Нет. Держал ли телефон заряженным, чтобы она могла с ним связаться? Нет. Платил ли за счета по связи сам, как они договаривались? Нет. Собирался ли он, по крайней мере, убирать у себя в комнате, помогать по дому, выносить мусор, делать хотя бы что-нибудь, чтобы она не чувствовала себя дурой, давая ему деньги? Нет.
Она покачала головой и позвонила еще раз, по-прежнему не получив ответа.
Эти подростки.
Зубной врач. Почему сын сам не мог сходить к зубному?
«Как твой поход к зубному сегодня, Рубен?»
«К зубному?»
Тот же разговор две недели спустя.
«Как твой поход к зубному сегодня, Рубен?»
«Э-э, ты о чем?»
Я отпрашиваюсь с работы.
Забираю тебя из школы.
Ты приходишь в половине второго.
Это понятно?
Или записать у тебя на руке?
Эллен Иверсен вздохнула и достала из сумки помаду. Что это, седой волос в зеркале? Еще один? Опять нужно в парикмахерскую? Она же только что там была. Да чем она вообще занимается? Ей же на самом деле наплевать на несколько седых волос. Это даже красиво. Естественно. И на помаду тоже. Она не часто ею пользовалась. У нее и так красивые губы. Она осеклась. Вот я сижу около школы, чтобы, вообще-то, забрать сына, но вместо этого я разукрашиваюсь, как кукла, потому что он тут работает? Это на тебя непохоже, Эллен. Ты замужем. Счастлива в браке.
Ну, если можно так сказать – счастлива. Эллен Иверсен вышла из машины и направилась ко входу в школу. Она не была несчастной, нет, но что-то все же было не так. Скучно? Просто-напросто скучно?
Вся ее жизнь стала такой… практичной.
Ей не хватает огня, напряжения.
Начал накрапывать дождь, и она быстро пересекла площадку и постучала в дверь инспектора.
– Добрый день, чем могу вам помочь?
– Я ищу своего сына, Рубена Иверсена.
– Какой класс?
– 9А.
– Сейчас посмотрим. У них английский с Хейди Лаукванг, кабинет 104.
Эллен поблагодарила и пошла дальше по коридору. Постучала в дверь и помахала в дверное окошко. Хайди Лаукванг подошла и высунула голову в дверной проем.
– Добрый день, я могу вам помочь?
– Рубен здесь? Мы должны идти к зубному, и он, видимо, забыл…
Лаукванг подняла брови.
– Нет, Рубена сегодня нет в школе.
– Серьезно?
Эллен Иверсен почувствовала, как в ней закипает ярость с такой силой, что она стиснула зубы.
Ох уж этот чертов ребенок.
