Эти адвокаты. Мунк покачал головой и расстегнул одну пуговицу на пиджаке.
– Нет абсолютно никаких обвинений, – сказала Миа, продолжая улыбаться. – И я могу только извиниться за все, что произошло. Как вы наверняка знаете, у нас в распоряжении есть сорок восемь часов, но, конечно, мы надеемся закончить с этим как можно скорее. Вы сотрудничаете, рассказываете то, что нам необходимо, и мы сразу же вас отпускаем. Вот как мы смотрим на это. Вы живете на даче, так ведь? На больничном?
Грегер бросил взгляд на адвоката, тот кивнул в ответ.
– Просто в последнее время столько всего навалилось. Переработал. Я сам хотел продолжать работать, но врач порекомендовал провести несколько недель в тишине и покое.
– Понимаю. И вы не знали о том, что случилось? О том, что вашу племянницу нашли мертвой?
– Нет, к сожалению, – сказал Грегер, и казалось, что он действительно очень расстроен. – Это не моя дача. Друг разрешил пожить в его доме. Ему нравится, когда все очень экономно, ни Интернета, ни телевизора, только электричество от маленькой солнечной панели.
– Поэтому, когда приехала полиция, вы были совершенно обескуражены?
Сосед по даче сообщил в полицию после объявления на канале ТВ2.
– Нет, я ничего не знал. Бедная девочка. Какая трагедия.
– Вы брат Каролине Берг, верно? – спросила Миа, пролистав свои записи.
И снова спектакль. На самом деле она прекрасно знала, что там написано.
– Сводный брат, – кивнул Грегер. – Моя мать вышла замуж во второй раз. За ее отца. И я был в качестве довеска, так сказать.
– Что произошло с теми девочками в 2007 году? – вдруг спросила Миа.
От неожиданности Грегер вздрогнул. Адвокат стал похож на вопросительный знак. Мунк немного позлорадствовал и снял пиджак.
– Что вы имеете в виду? – спросил Грегер.
Идиот.
Мунк покачал головой. Он же должен был понимать, что они найдут информацию, пусть она и не сохранилась в архивах.
– Думаю, мой клиент хочет воздержаться от… – начал адвокат, но его остановил подзащитный.
Он снял очки и потер лицо.
– Это был не я, – наконец произнес Грегер и покачал головой.
– Не вы? – сказала Миа, снова пролистав бумаги. – Камилле было семь. Хеге – девять. Вы подобрали их обеих по пути из школы под разными предлогами. Обманом заманили к себе в машину. Держали их в плену много часов. Любите маленьких девочек, да? Любите играть?
– Теперь я думаю… – пробормотал адвокат, его лицо покраснело, но Грегер снова перебил его.
– Это был не я, – сказал он угрюмо.
– Вы этого не делали?
– Делал, но это был не я.
– Это вам придется пояснить, – сказала Миа, снова надев дружелюбную улыбку. – Две маленьких девочки? Украденные средь бела дня, против их воли?
– Послушайте, – сказал Грегер. – Я был… у меня было… это было ужасное время для меня. Жена… ушла от меня. Она постоянно врала мне, понимаете? Судья встал на ее сторону. Она получила опеку. Моя дочь… мне нельзя ее видеть с тех пор.
Миа бросила незаметный взгляд через плечо, в сторону зеркала.
– У него есть дочь? – сказал Мунк, обращаясь к Анетте.
– Сорри, мы этого не знали, моя ошибка, – пробормотала светловолосая полицейский адвокат. – Займусь этим.
Она торопливо достала телефон из кармана и вышла из комнаты.
– Ваша дочь? – спросила Миа. – Сколько вам лет?
– Пятьдесят семь.
– А ей?
– Нине. Летом ей исполнится тринадцать.
– Значит, в 2007 ей было семь?
Мунк услышал раздражение в голосе Мии, и он отлично ее понимал. Пойти на допрос неподготовленной. Это была его вина. Ох, как непрофессионально.
– Так что?.. – начала было Миа, но Грегер ее перебил.
– Я не оправдываю свой поступок. Это было неправильно. Я знаю это. Конечно, просто… как я уже сказал, это было тяжелое время. Все, что я построил, вдруг ушло у меня из-под ног. Нина была, Нина… да…
Грегер снял очки и вытер что-то, похожее на слезу.
Спектакль?
Мунк не мог сказать наверняка.
– Значит, вы скучали по дочери и решили найти кого-то, чтобы поиграть? – сказала Миа, на этот раз без тепла в голосе.
– Да, – кивнул Грегер, потупив взгляд.
Адвокат молча сидел с приоткрытым ртом и выглядел таким же пораженным, как и все слышащие допрос.
– Вы же понимаете, как это звучит? Две маленькие девочки. Похищены.
– Я знаю, знаю. Я был сам не свой. Я ничего не сделал. Мы просто… – сказал Грегер, уронив голову на руки.
– Играли? – с сарказмом сказала Миа.
– Вообще-то, я попросил наказания, – быстро проговорил Грегер. – Я не хотел причинить вред девочкам. Я говорил в суде, посадите меня.
Дверь открылась, вернулась Анетте.
– Дочь. Тринадцать лет. Бывшая жена развелась с ним в 2007-м, получила полную опеку, без права посещений отцом. Утверждала, что с его стороны было физическое и психологические насилие над ними обеими. Я попыталась найти судью, которая вела дело, но не дозвонилась до нее, удалось поговорить только с сотрудником архива.
Миа бросила взгляд на зеркало.
Помогите же мне чуть-чуть?
– Так почему вам не разрешили видеться с ней? С Ниной?
– Она солгала, – коротко ответил Грегер.
– В чем же?
Адвокат, отчаявшись, оставил все усилия и сидел, откинувшись на спинку стула, пустив все на самотек.
– Она говорила, что я плохо с ними обращался.
– А вы не делали этого?
– Слушайте, я не идеален, но все же…
У Мунка запищал телефон. Он быстро достал его из пальто. Сообщение от Людвига Гренли.
«Мы нашли кукольный домик. Послать Карри?»
– Что будем делать? – спросила Анетте. – Это наш преступник?
Мунк покачал головой.
– Его не видели поблизости от наших эпизодов, так ведь?
– На данный момент ничто не указывает на это.
– Контактов с Вивиан не было?
– По словам Габриэля – нет.
– Вызволи ее оттуда, – сказал Мунк, покачав головой.
– Время 12:24, – сказала Миа, когда Анетте просунула голову в дверь. – Пока что заканчиваем допрос Реймонда Грегера.
– А что нам?.. – занервничал адвокат.
Казалось, он все еще не мог осознать, свидетелем чего только что стал.
