– И?
– Думаю, что знаю.
– Знаете что?
– Почему жертвы не оказывали сопротивления.
– Почему же?
– Слушайте, – сказала Лунд, покашляв. – Наверное, это не совсем по правилам, но мы можем встретиться? Я бы не хотела обсуждать это по телефону.
– Конечно.
– Как насчет перекусить? Я должна была встретиться с подругой, но в последнюю секунду она сказала, что не сможет. У меня заказан столик, но я не люблю есть одна. Как вам такая идея?
– Конечно. Где и когда?
– Вы едите суши?
– Вообще нет, но могу сделать исключение.
– Хорошо, – доброжелательно сказала Лунд. – «Алекс Суши» на Тьювхолмене? Через час?
– Встретимся там, – подтвердил Мунк и положил трубку.
41
Лиллиан Лунд уже сидела за столиком у окна и привстала, когда вошел Мунк. Он не узнал ее с первого взгляда. Нарядная. Голову и рот ничего не закрывало. Темные волосы свободно струились по плечам, а белый лабораторный халат сменило желтое платье и короткий серый шерстяной кардиган.
– Привет, Холгер, – улыбнулась она. – Прошу прощения за свою бесцеремонность.
– Абсолютно не за что, – сказал Мунк, расстегивая пуговицы на пальто.
– Я просто… не могу есть одна. Это как-то неправильно. У вас так не бывает?
– Не могу сказать, – улыбнулся Мунк, садясь. – Что касается еды, можно сказать, что у меня практически нет проблем.
Он усмехнулся. Официантка с японской внешностью почти незаметно подошла к столу и положила перед ними меню.
– Советую попробовать маки, – улыбнулась Лунд. – Если вы не бывали в «Алекс», то не пробовали настоящие маки. Все говорили мне это, но поняла я, только когда пришла сюда впервые. У вас ни на что нет аллергии?
– Что? Нет, – кашлянул Мунк и почувствовал, что, наверное, ему следовало бы по-быстрому забежать домой.
Вчерашняя одежда или даже позавчерашняя? Он не рисковал поднимать руки, опасаясь, что запах многодневной работы помешает другим посетителям. Ну, как бы там ни было, у него есть вещи поважнее, о которых надо думать.
– Вы не против, если я сделаю заказ? – спросила Лунд, подозвав официанта.
– Вовсе нет.
– Хорошо, – улыбнулась Лунд и что-то сказала девушке, даже не заглянув в меню.
– Итак? – начал Мунк, когда они остались одни за столом.
– Да, – сказала Лунд, положив на колени салфетку. – Я еще раз прошу прощения, но я посчитала, что лучше всего нам обсудить это с глазу на глаз.
– Все в порядке, – успокоил ее Мунк, стараясь не выказывать чрезмерного любопытства.
– Анализы, – сказала Лунд, сделав глоток воды из стакана. – Результаты оказались, честно говоря, такими, каких я больше всего опасалась.
– Вот как?
– Или нет, не так, «опасалась» – наверное, слишком сильно сказано, но да, они…
Она бросила взгляд в окно.
– Скополамин, гиосциамин и атропин, – сказала красивая судмедэксперт, глядя Мунку в глаза.
– И? Что это означает?
– Вы раньше слышали об этом веществе? Скополамин?
– Ни о чем не говорит.
– Язык дьявола.
– Язык?..
– Дьявола, – кивнула Лунд. – Так его называют. В отношении этого вещества существуют противоречия, многие считают, что его использование – вообще миф.
Она чуть покашляла и продолжила.
– Были отчеты, в основном из Южной и Центральной Америки, что преступники использовали его для обретения полного контроля над своими жертвами. В норвежском списке наркотических веществ его нет, но, говорят, он так силен, что обладает мгновенным эффектом. Маленького укола достаточно, например, при контакте с кожей во время легкого рукопожатия, отсюда и его название.
– Язык дьявола?
– Да.
– И здесь мы имеем дело с ним?
– Да, сомнений нет, увы.
– Сколо… что?
– Скополамин. В Норвегии это вещество содержится в растении дурман вонючий. Его можно найти в Ботаническом саду. Конечно, если вы знаете, как оно выглядит. Говорят, оно дает очень сильное гипнотическое опьянение. Вообще, странно, что об этом знают немногие. Но это, конечно, неплохо.
Она бросила на Мунка краткий взгляд и улыбнулась.
– И он есть в Норвегии?
– Да, в открытом доступе. Я слышала, что кто-то даже выращивает это растение.
– И вы думаете?..
– Раны вокруг рта, – сказала Лунд, ближе наклонившись к нему. – Именно из-за них я решила взять новые, более детальные анализы. Думаю, раны могли появиться в результате реакции.
– Серьезно?
– Это же яд, не правда ли? Он смертелен. Говорят, что чрезвычайно опасен, если принять большую дозу прямым воздействием. Я думаю, кто-то… впрыскивал его в рот жертвам, или что-то подобное, не знаю.
– Скополамин? – удивленно сказал Мунк. – Почему я не слышал о нем раньше?
– Как я уже сказала, он мало кому известен, – продолжила Лунд, убрав волосы за ухо. – Его действие – своего рода паралич мозга. О нем практически нет научных исследований, но, говорят, были примеры, когда люди встречали на улице незнакомцев, и кто-то наблюдал, как прямо на их глазах они впадали в транс. Затем нападавший, или как там вы его называете, следовал за жертвами. Опустошал их дома. Шел за ними в банкомат, снимал все со счета. Жертвы приходили в себя несколько дней спустя, без имущества, и не могли вспомнить, что произошло. Понимаете? Вроде бы в сознании, но вообще ничего не соображая. Жуть.
– И вы уверены, что их отравили именно этим веществом?
– Да.
– Потому что?..
– Смесь. Скополамин, гиосциамин и атропин. Datura. Или дурман вонючий, по-норвежски.
– Но какого черта, – пробормотал Мунк. – Зачем кому-то выращивать его?
– Ну, чтобы словить трип, – сказала Лунд, подняв брови. – Галлюциноген почти тот же, что в ЛСД, но намного сильнее.
– Но почему?..
– Почему я не хотела сообщить это по телефону?
– Вообще, я не это хотел сказать, но да, почему?
Лунд покашляла и снова глянула в окно, затем отпила глоток воды.
– У вас есть дети?
– Дочь, а что?
– У меня сын. Бенджамин. Ему двадцать шесть. Он такой, как бы это лучше объяснить. Особенный. Ему несколько сложно… найти свое место в этом мире, понимаете, о чем я?
– Конечно понимаю, – улыбнулся Мунк.
