Она еще тогда в зале суда что-то увидела в его лице. Скорее любопытство, чем ненависть, он постоянно оборачивался на нее. Что это за человек, который сумел поймать его спустя пятнадцать лет?
Юн Ивар Салем.
Пожар.
Конечно.
И все-таки?..
Это же не укладывается…
Юн Ивар Салем понятия не имел о происходящем.
– Мне прислали кольцо, – пробормотал он наконец. – Обещали вознаграждение.
И масляная улыбка на лице, когда служитель сходил к нему в камеру и принес кольцо.
– Кто прислал?
– Слушайте, не знаю я. Знаю только, что должен что-то получить за это. Оно у вас? То, что я должен получить?
Золотое кольцо.
Она просто засунула его в карман, несмотря на его протесты, но служитель позаботился об этом. Надел Салему наручники и отвел обратно в карцер.
Золотое кольцо?
Вечернее солнце выбралось из-за облака и отразилось в воде на парковке. Миа достала из кармана пастилку, пытаясь освежить голову.
Ладно. Вдох, Миа, выдох.
Фотографии. В альбоме. В альбоме Миа. В нем все убийства. Реконструкции.
Поздравляю!
Какая ты молодец.
Салем.
Миа стояла, погруженная в свои мысли, и даже не заметила, как кто-то подошел к ней сзади. Боковым зрением она увидела – охранник, конечно. Тюрьма Уллерсму. Самые опасные преступники страны, строгие меры безопасности как внутри, так и снаружи.
– Извините? – сказал голос, подойдя ближе.
Зазвенела связка ключей. Большой карманный фонарь, пока выключенный, до темноты еще несколько часов.
– Извините, я из полиции, – пробормотала Миа, нашла свое удостоверение во внутреннем кармане и показала ему.
Салем?
Юн Ивар Салем.
Что еще это могло означать?
Охранник взял ее карточку, изучил и вернул.
– Какая ты молодец.
– Что за?..
Она повернулась, все еще в своих мыслях, и вдруг ее встретил дождь, прямо в лицо.
– Какая ты молодец, Миа.
Какого черта?..
Она открыла глаза и посмотрела в молодое лицо с широкой улыбкой на губах. К ней была протянута рука в униформе, и в ней все же не фонарь, а кувшин с водой.
Ноги хотели бежать, пальцы сжались в ладонях, когда Миа вдруг поняла, чем была вода, но было слишком поздно.
– Возьмем твою машину. Такая красивая.
Ключ в зажигание, и ее руки где-то вдалеке, безуспешная попытка контролировать собственные движения, и последнее, что она успела понять, – что дождь вновь вернулся.
Робкие прозрачные капли стекали по лобовому стеклу, когда машина медленно съехала с парковки.
6
69
Как только Мунк припарковался в подземном гараже на Марибуэсгате и вышел из машины, у него зазвонил телефон. Он надеялся, что это Миа, он пытался связаться с ней несколько раз, но она упорно не брала трубку.
– Это Анетте, – сказала Голи. – Мы нашли его.
– Кого?
– Ивана Хоровица.
– Серьезно?
– Три сообщения от разных людей об одном и том же, – сказала запыхавшаяся Голи. – Я передала их Эдвардсену. Они уже едут.
– Едут? Кто? Куда?
– У него есть домик. Не так далеко от того места, где нашли Вивиан Берг. Час езды в лес, в противоположном направлении.
– У Хоровица?
– Да, три человека позвонили и сказали одно и то же. Он осел там уже давно. Сказал, что устал от людей. Хотел жить один на природе. И с тех пор никто его не видел.
– Дьявол, – сказал Мунк и поспешил обратно к машине. – Кто туда едет?
– Военные. Они послали те силы, о которых говорили. Альфу. Эдвардсен хочет нас к себе.
– В штаб чрезвычайной готовности?
– Да.
– Зачем?
– Не спрашивай, – вздохнула Анетте. – Похвалиться? Показать, что они лучше нас? Я не знаю. Как бы то ни было, мы нашли его. Скоро все закончится. Слава богу.
Мунк услышал облегчение в уставшем голосе Голи.
– Ты едешь?
– Еду, – сказал Мунк, быстро садясь в машину.
70
Миа Крюгер проснулась, не понимая, где находится. Как будто она все еще во сне. Погружалась в размытые картинки и выныривала обратно. Не в силах определить, что реально. Она была в лесном домике. Различала сосновую вагонку. Маленькое окошко, которое кто-то прикрыл. Бабушка сидит на краю ее постели. Она улыбнулась и накрыла Мию пледом. Бабушка исчезла. Рука Мии крепко привязана к маленькой постели. И одна нога тоже. Пахло деревьями. Щебетали птицы. Лоб был горячим. Мама сидит на краю постели. Мама держит поднос с соком и холодным компрессом. Мама исчезла. Папа стоит во дворе. Он только что пришел домой с работы. Он чинит машину. Старый нефритово-зеленый дедушкин «Ягуар». Тот, что Миа однажды унаследует. Сигрид сидит на краю ее постели. Она держит в руках фотоальбом. Миа хотела потянуться к ней. Схватить ее крепко. Так крепко, чтобы она никогда больше не исчезла.
Смерть не страшна.
Вернулась бабушка.
Сигрид улыбнулась ей.
Ты идешь, Миа?
Миа открыла глаза, хватая ртом воздух.
Что за чертовщина?
Она попыталась встать, но ничего не вышло. Почувствовала, как изнутри поднимается паника, но не поддалась ей.
Спокойно, Миа. Спокойно.
Рука привязана к постели. И нога тоже. Рот не заклеен. Она осмотрелась, все еще в тумане, но теперь она могла отличить реальность. Вагонка. Дверь, очевидно, в другую комнату. На стене шкафчик старомодного дизайна. Домик. Завешенное окно. Люстра-плафон на потолке. Миа сделала глубокий вдох и попробовала освободить руку. Нет. Ногу тоже не получилось. Ладно.
Не паникуй, Миа.
Он взял тебя в плен, но не убил.
Это должно что-то означать, так ведь?
К горлу подкатывала нарастающая тошнота, по мере того как она постепенно вспоминала ход событий. Фотоаппарат. Фотографии. Надо было смотреть на изображения, а не на сам фотоаппарат. Фотографии на стене у Чарли Бруна дома. Цифры. Альбом Мии. Убийства связаны с ней. Салем. Уллерсму. Кольцо.
Дальше она не помнила.
Вдруг открылась небольшая дверка, и показался улыбающийся человек, в руках он что-то держал.
