– В письме он не упоминал о возвращении домой?
– Нет, но это неудивительно, потому что он ничего не писал и о моей болезни. Видимо, написал письмо, когда находился в море, и отправил сразу после того, как прибыл в порт, то есть раньше, чем получил почту и узнал новости из дома.
– А с тех пор ничего? Сын не отправил телеграмму о приезде?
– Писать письмо не имело смысла, поскольку Колин отправился домой на том же судне, что везло почту, и приехал бы в Дорн одновременно с письмом или чуть позднее. Что касается телеграммы – да, многие бы так и сделали, но не Колин: он вообще был непрактичным и часто менял свои планы, сам не зная, что сделает в следующий момент. Так, по крайней мере, мы подумали.
– А он не упоминал в своем письме какого-нибудь человека, вместе с которым путешествовал и кто мог бы знать о его планах? Конечно, можно спросить у капитана, но разыскивать людей, которые вечно носятся по морям, – задача не из легких. Если бы у Колина на корабле был друг, и мы могли бы расспросить его после возвращения домой, нам бы это сильно помогло.
– Вот что я вам скажу, мистер Бридон: вы человек не болтливый, это заметно. Колин тоже был не из тех людей, которые любят изливать душу в письмах. Я назвал бы его скорее замкнутым. Вы можете взять письмо и забрать с собой, чтобы почитать на досуге, потом, надеюсь, вы его вернете. Оно лежит вон там, на туалетном столике, среди другой почты, на конверте иностранный штемпель. Смотрите сами, что вы сможете из него извлечь насчет планов Колина.
– Огромное спасибо, мистер Ривер. Вероятно, шансы невелики, но попробовать следует. Обещаю, что буду обращаться с ним очень бережно. И еще один вопрос, если позволите: у вас есть какие-то предположения по поводу того, что делал ваш сын после приезда в Англию и почему он оказался там, где его нашли?
– Разумеется, мы пытались навести справки. На вокзале Колина никто не видел, в других местах тоже. Если он приехал тем же поездом, что и вы, пассажиров там совсем мало. Наверняка человек, проверявший билет Колина на станции, не разглядел его лица: вы сами видели, как там темно. Но вот вопрос: что стало с его багажом? Мы обратились в администрацию железной дороги – на тот случай, если Колин торопился и отправил багаж следом, – и они пообещали найти его. Но если он не будет найден… – Мистер Ривер замолчал.
– Что тогда?
– Мистер Бридон, я ничуть не сомневаюсь, что прокурор – честный человек и знает свое дело. Но если багаж не обнаружится, мне придется себя спросить: а не стал ли мой бедный сын жертвой преступления?
Глава 7. Дорожные байки
Помещик не успел продолжить свою мысль, потому что в этот момент в комнату вошла Мэри и объявила, что приехал доктор. Не может ли мистер Бридон отложить их разговор? По негласному правилу, если врач намерен сообщить больному, что тот уже достаточно окреп и может немного погулять или выйти к чаю, это ни в коем случае не должно дойти до ушей непосвященных.
Бридон послушно вышел. Он рассчитывал встретить доктора на лестнице, и ему это удалось. Доктор Парвис, несмотря на свои почтенные года, сохранил хорошую фигуру, но лицо его было очерчено резко и хара́ктерно, как положено человеку в солидном возрасте. По словам Джонсона, встретив его на тропинке, вы бы сразу поняли, что «перед вами личность». Бридона очень интересовал Парвис. Он знал, что врач не вскрывал тело, зато осматривал Колина в то время, когда тот был жив, и с ним следовало поговорить. Ему стало досадно, когда хозяйка дома не сделала никакой попытки познакомить их. Да, они были здесь не гостями, а вынужденными посетителями, к тому же доктор, вероятно, был очень занят и не собирался заводить новые знакомства. И все-таки детектив был задет, это сразу пробудило в нем упрямство, всегда присущее нашей натуре, и он дал себе слово непременно встретиться с доктором. В холле Бридон уселся в кресле с номером «Охоты», чтобы иметь респектабельный вид. За четверть часа он выяснил о повадках белой куропатки больше, чем, как выражаются в подобных случаях, мог бы узнать за всю жизнь. Когда доктор спустился вниз, снова в компании Мэри, знакомство все-таки состоялось. Парвис, похоже, не возражал. Он приветствовал Бридона с сердечностью, показавшейся ему даже чрезмерной, и они несколько минут поболтали на общие темы. Мэри не отходила от них ни на шаг, а в ее присутствии говорить о найденном трупе было не совсем удобно. Вскоре она сказала:
– Кстати, мистер Бридон, мы пригласили Макуильяма, егеря. Он ждет вас в приемной. Хотите с ним побеседовать?
Словно почувствовав, что слишком откровенно выпроваживает детектива, Мэри обратилась к доктору и спросила, не останется ли он на ужин: Хемертон жаждет реванша за проигранную партию. Парвис принял приглашение, к большому удовольствию Бридона. Ему все больше нравилось его общество. Вот только не стал ли он слишком много фантазировать? Может, ему показалось, будто хозяйка дома не желала его встречи с доктором, а потом, когда они все же познакомились, не хотела оставлять их наедине? И что, чувствуя себя некомфортно и желая сохранить лицо, она попыталась компенсировать это новой встречей за ужином, где им вряд ли удастся побеседовать с глазу на глаз? Ну, конечно, он отдался игре воображения. Наверное, во всем виноват этот мрачный дом, где за каждым углом чудятся тайны и загадки. Недовольный собой, детектив развернулся и решительно направился в сторону кладовой, а потом, осознав свою ошибку, в приемную.
Макуильям действительно ждал его там, почтительный и скромный, как положено егерю и горцу. Он стоял посреди комнаты и робко мял в руках кепку, всем своим видом выражая верноподданническую преданность. Но Бридон, плохо знакомый с феодальным этикетом, предложил ему сесть и этим поразил его до глубины души. Бедняга Макуильям много пострадал за последнюю неделю. В понедельник и во вторник в Дорне не было ни одной домохозяйки, которая не тыкала бы в него пальцем и не называла его лунатиком. Если он заходил к кому-нибудь в Блэруинни, хозяева сразу осведомлялись, не видел ли он еще какого-нибудь призрака или трупа. Зато после того, как труп действительно нашли, к Макуильяму стали относиться с преувеличенным почтением, как к человеку, которому открыты тайны будущего. Когда он проходил мимо, на лицах людей появлялось благоговение, а один священник даже прочитал против него проповедь. По натуре это был чистый северянин, подозрительный и скрытный. Он приготовился к защите, притворившись дурачком.
Но Бридон подкупил Макуильяма тем, что повел себя просто и естественно и не стал изображать джентльмена, рассуждая о гончих или дичи. Он прямо обратился к нему за помощью, как делает путешественник, сбившийся с дороги, подобные призывы редко остаются без ответа.
– Полагаю, вам надоело рассказывать свою историю, мистер Макуильям, – начал Бридон, – растолковывая всем и каждому, что вы видели. Я здесь для того, чтобы составить отчет для страховой компании, и если вы вкратце опишите обстоятельства данного дела, я буду полностью удовлетворен. Меня не интересуют истории о призраках. – Он позволил себе улыбнуться, и Макуильям расслабился. – Я хочу спросить у вас одну вещь, если она, конечно, сохранилась в памяти, не было ли какой-то разницы между телом, которое вы видели в понедельник, и тем, что предстало перед вами в среду? Например, различия в одежде, в растительности на лице или – хотя это менее важно, но все же, – в положении самого тела? Понимаю, что было темно, но попробуйте вспомнить.
