– Не притворяйся, что не хочешь открыть его, – усмехнулась Анджела, когда муж пил чай, прислонив письмо к сахарнице. – Уверена, тебе оно так же интересно, как и мне, но ты, как всегда, сначала прочитаешь мне какую-нибудь маленькую лекцию. Давай, выкладывай ее поскорее и покончим с этим.
– У тебя совсем нет спортивного азарта, – заметил он. – Когда получаешь такое важное письмо – а оно, безусловно, важно, иначе старик не стал бы бросать его посреди дороги, – надо сделать паузу и заключить с кем-нибудь пари насчет того, что в нем написано. Может, это ключ к разгадке всего дела. Правда, я не представляю, как это возможно, но… Правда, письмо может решить лишь часть загадки, причем ту, какую я решил уже сам. А это будет крайне досадно. Терпеть не могу разгадывать головоломку по частям, когда одно объяснение не связано с другим, если ты понимаешь, о чем я. Это все равно, что промахнуться штопором по пробке и потом вытаскивать ее по кусочкам.
– Да, подобное испытание тебе не по силам!
– Не ерничай. Сейчас мы просто выясним, как был проделан фокус с исчезновением несчастного Колина. Если так, то это не слишком интересно, потому что я уже об этом догадался. А ты, видимо, нет, так что можешь взять письмо и прочитать его вслух. Этот джем такой жидкий, а хлеб такой сыпучий, что у меня заняты обе руки. Только читай по порядку, не заглядывая вперед.
Анджела с безразличным видом взяла письмо.
– Написано чернилами, – сообщила она, – и довольно многословно. Очевидно, старый джентльмен писал его всю ночь. Почерк слегка неровный. Итак…
Уважаемый мистер Бридон! Я долго колебался, прежде чем обратиться к вам, и до сих не уверен, что поступаю правильно. Но я надеюсь на ваше доброе отношение ко мне и моим мышам – нет, я неправильно прочитала – и моим домашним, насколько это возможно в данной ситуации. Дело в том, что мне доверены чужие секреты, но моя совесть требует разгласить их. Это очень трудно, мистер Бридон, и я надеюсь, что вы отнесетесь ко мне снисходительно, если мое письмо покажется вам слишком сбивчивым и невнятным. Я не уверен даже в том, что оно до вас дойдет. Постараюсь отправить его как можно незаметнее. Буду очень признателен, если сообщите мне о его получении, напечатав свой ответ на машинке и бросив его в почтовый ящик в Лондоне. Мой адрес: Кроссуэй, Девайзес.
– Милые люди эти Хемертоны, – пробормотал Майлз. – Странно, что они оставили старику ручку и чернила. Впрочем, это было еще до того, как они решили сбежать. Вот почему адрес на конверте написан карандашом. Читайте, миссис Бридон, увертюра звучит многообещающе!
– Надеюсь, он скоро перейдет к делу, а то я ужасно волнуюсь.
Мистер Бридон, я не все рассказал вам во время нашей встречи. Давайте вернемся к воскресенью двенадцатого февраля или к утру понедельника. Вы догадываетесь, что я скверно провел эту ночь – метался в полубреду. Удивительно, как человеческие чувства умеют схватывать и хранить множество впечатлений, которые разум отказывается воспринимать. Я проснулся в темноте после недолгого сна и понял, что мне стало лучше. Из соседней комнаты, где находилась сиделка, в приоткрытую щель лился свет. Я услышал в коридоре звук, который показался мне странным: какой-то шорох и одновременно поскрипывание, словно катилось плохо смазанное колесо. Вроде кто-то споткнулся об инвалидное кресло, стоявшее за моей дверью – меня часто перевозили из комнаты в комнату. Я подумал, что еще рано для утренних визитов, свет в коридоре не горел.
После этого я немного поспал, примерно полчаса. Вскоре услышал, как отперли входную дверь, снаружи послышались шаги и приглушенные голоса, в тот момент я не понимал, что происходит, но, очевидно, это был Макуильям, прибежавший с новостью о Колине. Тихо вошла сиделка, чтобы посмотреть, сплю я или нет. Она держала что-то в руках и сказала, что эта вещь принадлежит мне: кто-то обронил ее за дверью в коридоре. Сиделка положила ее рядом с кроватью и начала разжигать камин, а я взглянул на то, что она принесла. Мистер Бридон, это был мой пенал с позолоченным карандашом, который я отдал сыну в ночь его отъезда и видел, как он положил его в карман.
Я лежал и смотрел на свой пенал, гадая, что это может означать. Находись я в добром здравии, мне ничего не стоило бы сложить одно с другим и сделать вывод, что Колин вернулся из круиза и находится дома. Но в моем болезненном состоянии, между явью и сном, все предстало передо мной совсем в ином свете. В нашей семьей существует поверье, что перед смертью наследника его близким и родным посылаются знамения. Я подумал, что Колин мертв, и он посылает мне знак в виде этой маленькой вещицы, которую я ему недавно подарил. Сейчас я так уже не думаю, хотя по-прежнему никто не знает, как и откуда она попала к моей двери. Но я до сих пор уверен, что это было предзнаменование, чтобы подготовить меня к ужасной новости и, вероятно, удержать от неправильного шага.
Сиделка ушла. Закрывая дверь, она старалась сделать это как можно тише и поэтому оставила ее немного приоткрытой. В коридоре снова раздались шаги, отворилась соседняя дверь, и я понял, что это моя дочь. Очевидно, она стояла у своей спальни и разговаривала с мужем. Лежа в кровати, я иногда разбирал отдельные слова, как бывает, когда люди стараются говорить тихо, но порой невольно повышают голос. Я услышал, что доктор остался у дороги, и могут возникнуть проблемы со страховыми выплатами. Потом Мэри сказала, что они должны что-то сделать с тем, чего они не называли, но что, как я догадался, было телом Колина. Под конец я расслышал несколько слов насчет ледника, однако в тот момент не понял, что они означают.
Вскоре в комнату вошла дочь и спросила, как я себя чувствую. Первое, что я сказал, было: «Значит, бедный Колин умер? Что вы с ним сделали?» Мэри испугалась и начала мне лгать, разумеется, только потому, что не хотела причинять мне боль: у одра больного всегда много лжи. Но меня это не успокоило. Я пригрозил, что если она не расскажет мне всю правду, я пошлю за доктором и попрошу его заглянуть в ледник, а потом сказать, что он там нашел. Этого она и Хемертон не выдержали, да простит мне Бог, если я слишком сильно на них надавил. Вы, конечно, догадываетесь, что они мне ответили. Все, чего они хотели, это спрятать тело на пару дней, чтобы избежать проблем со страховой компанией. Деньги принадлежат нам по праву, объяснили они, мы честно выплачивали взносы, но если сейчас объявить о смерти Колина, будет сложно доказать, что я ничего не знал, выписывая последний чек. Добавили, что я могу сообщить обо всем полиции, но тогда они оба попадут в тюрьму.
Теперь я считаю, что совершил ошибку, но тогда дал согласие молчать, чтобы успокоить их. Я хотел подождать и посмотреть, как будет действовать Компания. И когда вы приехали, мистер Бридон, мне не хватило духу рассказать вам все, что я знал. Последняя неделя выдалась очень трудной, а вы вели себя достойно. Но у меня не было человека, которому я мог бы доверять и на чье мнение мог бы положиться…
Ну вот, а мне казалось, мы так мило ворковали вчера в саду.
– Читай дальше, мы подходим к сути дела.
