– Вы меня простите, – сказал сэр Чарлз, которому с большим трудом удавалось сдерживать свои чувства, – но мне кажется, я не совсем улавливаю ход вашей мысли. По-вашему, выходит, Хендерсон вывел машину из гаража, чтобы уехать на ней вместе с кладом. Значит, он выводит машину, потом за чем-то там возвращается в гараж, дверь за ним захлопывается. А где все это время был клад? И почему мистер Бридон не обнаружил его под дверью гаража? Или почему вы не обнаружили его в автомобиле, когда заводили сегодня утром? Я усматриваю в этом определенную сложность.
– Можете меня обыскать, – заявил Летеби с обезоруживающим чистосердечием. – На самом деле я бы на его месте уложил сокровища в саквояж, оставил бы законным владельцам пистолеты и парочку громоздких штуковин, не представлявших особой ценности и в лучшие времена, как своего рода утешительный приз, и рванул бы что есть мочи, а не рылся в гараже, коли уж вывел машину. Но у Копателя довольно изворотливые мозги, и вполне возможно, он подошел к делу более основательно. «Там в домике эти Макбрейны, – мог сказать он себе, – к тому же их жильцы, которые сейчас сидят и играют в бридж, хотя, может, и нет; будет очень некстати, если кто-нибудь остановит меня на мосту и спросит, куда я, собственно, направляюсь, с ценностями на несколько тысяч». Думаю, дело было именно так. Наверно, он сел в лодку – он потрясающий гребец, этот Копатель – и перевез сокровища на берег, чтобы затем вернуться на машине и подобрать их по пути в светлую жизнь. Штука в том, что, коли так, клад, тепленький, нас ждет, правда, неизвестно, на каком берегу и как далеко. И еще, этот парень орудовал лопатой как бог, потому и получил свое прозвище. Не удивлюсь, если сокровища где-нибудь засыпаны несколькими футами земли, а сверху все так гладенько, что ничего и не заметишь. Разумеется, если позволите, сэр Чарлз, я попытаюсь их найти. Как я уже сказал, мне кажется, они не на острове; но, думаю, мне будет не очень сложно пройтись по берегу. Вдруг нападу на какой-то след.
– Ну что ж, сначала попросим полюбопытствовать рыбаков. Если вы будете искать на берегу, оставите кучу следов, которые в следующий свой приход увидит Энгес. И вот что я вам еще скажу, мистер Летеби. Если вы поймете, что после неудачного опыта на острове вам трудно там находиться, почему бы на худой конец не перебраться сюда. Когда вы приехали договариваться об аренде, я сразу понял, что вы приняли меня за неуступчивого торгаша. Может, так оно и есть, но, надеюсь, я не напрочь лишен обычной человечности. Хочу поделиться с вами своими намерениями. Если вы потрудитесь внести остаток условленной арендной платы – по-моему, это только за месяц, – я больше не потребую от вас ни одного пенни ни за время, которое вы провели на острове, ни за то, чем вы там занимались. Мы сделаем вид, что ровным счетом ничего не случилось, если, конечно, не всплывет клад. А если он всплывет, мы с вами поделим его пополам, согласно договоренности. Подумайте и не благодарите меня за щедрость. Видите ли, я люблю, когда вокруг все спокойно; и всего того шума, который на нас свалился, когда вы приехали сюда на поиски клада, мне вполне достаточно, больше не хочу. Вот вам мотив моего предложения, мистер Летеби; и вы должны простить мне мою откровенность в выражениях.
Летеби немного помедлил – то ли растерялся от великодушия хозяина, то ли не знал, стоит ли им воспользоваться, – и после паузы ответил:
– Прошу вас, не обвиняйте меня в неблагодарности, сэр Чарлз. Это потрясающее предложение с вашей стороны, просто жутко здорово. Но я чувствую, что обязан какое-то время оставаться там, просто из соображений порядочности по отношению к Компании, где я застрахован. Насколько я понимаю, им придется хотя бы рассмотреть возможность оплаты моего полиса, а я, со своей стороны, должен для них убедиться, что клад на самом деле пропал. Не думаю, что разумно уезжать, пока идет расследование, а коли уж я обосновался на острове, то проще всего там и остаться. Но я не собираюсь, если вы это имели в виду, раздавать интервью журналистам и… вообще валять дурака на потеху публике, вы понимаете, о чем я. Вся эта история, конечно, стала для меня сильным ударом, я намерен какое-то время пожить тихо. Но я на самом деле ужасно вам благодарен за предложение; и мне так жаль, что я причинил вам столько неприятностей. Это все, что я могу сказать. Вот только еще, – добавил он, обернувшись к Бридону, – я, кажется, толком не поблагодарил вас за минувшую ночь. Если бы не вы, полагаю, я бы тоже мог там угореть, по крайней мере сильно пострадать.
Несмотря на элегантный финал, ни Бридона, ни сэра Чарлза разговор не удовлетворил. Летеби так и не дал убедительного объяснения своего отъезда утром; понятно, что он распрекрасно мог передать все распоряжения в Мортон по телефону. Он также не представил никаких доказательств того, что клад исчез в промежуток времени между тем, как ему пойти спать, и тем, как он отправился на поиски рано утром. Версия, связанная с замком, который запирается сам, если хлопнуть дверью, была малоправдоподобна; а действия Хендерсона в его изложении в высшей степени невероятны. В то же время вид невозмутимой искренности мешал прорвать оборону Летеби, если, конечно, вы не собирались загонять его в угол безжалостной следовательской логикой. Летеби был настолько искусственным существом, что не позволял себе показать вам, когда говорит правду – если такое вообще случалось.
Дополнительные нюансы беседе придало совершенно неожиданное обстоятельство. За ужином, когда Бридон подводил итоги, не преминув инкриминировать Летеби дефицит правдивости, мистер Палтни, оторвав взгляд от щедрой порции лосося, прервал выкладки сыщика.
– Если я правильно вас понял, – сказал он, – Летеби питает определенные сомнения по вопросу о том, не умыкнул ли его оплакиваемый компаньон сокровища еще до того, как в гараже вспыхнул пожар?
– Он полагает – по крайней мере, делает вид, что полагает, – будто Хендерсон свистнул и припрятал где-то клад, чтобы забрать его позже. С моей точки зрения, это малоубедительно.
– Какая удача, что я могу подтвердить правоту юноши. Честное слово, когда эта божественная трапеза подойдет к своему завершению…
– Не надо ничего завершать, – заерзала Анджела, – просто объясните нам с Майлзом, вы о чем, собственно. Мне следовало догадаться, что, коли уж мы взяли вас с собой, без бесконечных открытий не обойдется. Майлз, помнишь Чилторп? Его нельзя было оставить ни на минуту. А что у нас сейчас?
– Боюсь, природа наделила меня необычайно щедрой долей того, что зовется человеческой любознательностью. Вы не станете отрицать, миссис Бридон, что сегодня ночью, когда вы разбудили меня, я, не теряя времени, привел себя в надлежащий вид и отправился на место действия. Не могу похвастаться, что
Колени первым я склонил,
Когда взметнулся стяг
[34],
но смею утверждать, что принял некое участие в спасательных работах. Ярдов тридцать, если не сорок, я нес не менее трех огнетушителей и только сейчас понимаю, что вес их был весьма значителен. Затем, осознав, что я в некоторой степени лишний, я удовольствовался тем, что вдохновлял крайне энергичных джентльменов из Стратдауни словом и жестом, преимущественно жестом. И почти как Гораций, лишь чудом избежал смерти, когда с дерева упала ветка
[35], которую кто-то спилил прямо у меня над головой, не предпослав тому внятного предупреждения. Примерно тогда до моего сознания дошло, что становится горячо.
