– Как бы я этого не хотела, боюсь, рядовой Миронов действительно погиб по время штурма. Воскрешать мертвых, к сожалению, даже в Зоне нельзя.
– Отцовское сердце не может врать, – офицер провожал взглядом мужчин. – Я хочу верить в это.
– Может, – выдавил из себя пилот.
Он смотрел на свою ладонь, в которой на цепочке из нержавеющей стали лежал жетон военнослужащего. Mironov S. O., дата рождения, группа крови и номер воинской части. Вся жизнь, кажется, уместилась на этих пластинах – от рождения до смерти. От первого крика – до последнего вздоха. Непослушными руками пилот вытащил из кармана окровавленный лист бумаги с запиской, которую он так и не решился открыть. Все это Титовой перед смертью отдал умирающий на ее руках солдат-срочник. Каждый день, каждую минуту жетон с письмо были перед глазами Василисы, не позволяя забыться ни на минуту. В моменты, когда она валилась с ног, терялась в реальности и галлюцинациях от сильной усталости и лекарств, жетон напоминал, что все случившееся правда. Когда Титова поняла, что медленно умирает, с каждой минутой теряя рассудок, она попросила сохранить эту вещь Женю. Тогда пилот, чьи мысли занимали другие проблемы, машинально убрал жетон и пообещал Васе сберечь его. Понимая, что воспоминания, при которых девушка получила жетон, ее только убивают, он не единожды хотел его выбросить, но нарушить своего слова не мог.
– Олег! – крикнул Женя и сорвался с места словно спортсмен, дождавшийся команды старта. – Постойте! Олег!
Мужчины уже успели покинуть двор школы и их силуэты частично скрывали брошенные автомобили и деревья. Фролов, бросая перед собой камни, сокращал дистанцию.
БАХ! БАХ!
Пилот остановился, но по инерции проскочил еще несколько метров.
– Стой! – взвыл Женя, схватившись за голову. – Да что за проклятье! – рухнув на колени, Фролов ударил кулаком по земле. Затем еще раз. И еще. Боли не было, переполняющая горечь и страдание мешали ее ощутить. Костяшки правой руки разбились и кровоточили.
Впереди, где только что маячили силуэты мужчин, изгибаясь от порывов ветра, разрастался алый вихрь. В несколько неуловимых глазу и чувствам мгновений, он поглотил в себя людей, перемолол их на части. Стер мужчин с лица земли. Они погибли переполненные глупой надеждой, не сломленные до конца, с верой в сердце. Возможно, Зона сама так решила, возможно – так было правильно. Ни пилоту, ни офицеру, ни Марио – было их не спасти и не помочь.
На плечо легла тонкая ладонь хакерши. Ободряюще похлопав, Виста протянула руку и помогла Жене подняться. Девушка, не ожидая, что пилот окажется настолько тяжелым, пошатнулась. По тому, как тяжело он поднимался, было понятно – сил у пилота нет. Завидев Марио с Василисой, Фролов выпрямился, заставил себя ободряюще улыбнуться и даже весело подмигнул.
– Ну что, идем? – наигранно бодро сказал Женя, поправляя лямку рюкзака.
– Угу, – Вася коротко кивнула.
Пришлось произвести рокировку в их небольшой группе. Титова просто отказывалась идти, если Женя был вне ее поля зрения. Теперь шли двойками – Виста и Киконин, Вася и Евгений, Марио вел.
Петровский бульвар плавно перешел в Страстной. Будь Василиса здорова, то обязательно бы рассказала, что бульвар является самым широким на Бульварном кольце, поведала бы интересную историю о нем, обязательно бы рассказала о том, что большую его половину занимал Страстной монастырь, который снесли почти столетие назад. Она бы обязательно поведала про памятник Пушкину, Твардовскому, Рахманинову, Высоцкому. Очень не хватало этих историй, которые не всегда запоминались, а иногда откровенно раздражали и казались ни к месту. Сейчас бы пилот многое отдал, чтобы услышать какой-нибудь бесполезный, но интересный факт о Москве.
Невысокие дома прошлого и даже позапрошлого столетия почти не сохранились, некоторые из них и вовсе разрушились. Для города, который меньше десяти лет без людей, это было странно и неправильно. Да, все постройки без поддержки человека были запущены, не знающие косметического или капитального ремонта, но в большинстве случаев сбереглись даже стекла в окнах. А Страстной, словно попал под бомбардировку.
– Здесь несколько лет назад похозяйничала сейсмическая аномалия, – заметив нескрываемое удивление на лице Евгения, пояснил офицер. – Поэтому райончик и выглядит так удручающе. Большинство домов до конца не разрушились только чудом, но это дело времени. Недолгого.
– Ложись! – два мужских голоса – Виктора и Марио, – слились в один крик. Сталкеры одновременно заметили открытое нараспашку окно и отблеск прицела снайперской винтовки. Опрометчивый и глупый поступок стрелка спас им жизнь.
Оттолкнув в сторону растерявшуюся хакершу, офицер потерял драгоценные секунды. За чужую ошибку пришлось отвечать капитану. Пуля, выпущенная из снайперской винтовки с крыши соседнего здания, вошла в плечо, разорвала мягкие ткани, чудом не задев кости, и застряла в теле.
– К переходу! – закричал Марио, который первый сориентировался на местности.
До него было метров пятьдесят по открытой местности. Всего лишь перебежать две дороги, где, как на зло, почти не было автомобилей. Да и не спасли бы они от стрелка.
Выстрел – бетонный фонтанчик выбило под ногами Марио. Сталкер отскочил в сторону, побежал по дороге зигзагами, на ходу доставая из кармана небольшой цилиндр. Разогнавшись, чтобы перепрыгнуть электрическую аномалию, огибать которую не было возможности, Марио неудачно приземлился, брусчатка под его ногами разъехалась. Сталкер взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и в этот момент он оказался идеальной мишенью для стрелка. Пуля, впущенная со скорость восемьсот тридцать метров в секунду, разрезала воздух и нашла свою цель. Бойца отбросило назад, Марио сломанным манекеном рухнул на спину. Из рук его выпал картонный цилиндр желто-коричневого цвета и весело покатился по земле, заволакивая все вокруг дымовой завесой.
– Виста! – Женя схватил за руку растерявшуюся хакершу.
То, что офицер ранен, понять девушка не успела.
– С Васей бегом в подземку! Живо!
Подтолкнув Титову к Висте, пилот подскочил к капитану. Он его уже не видел, просто двигался по памяти и налетел на него.
– Живой, – опережая вопросы, бросил на ходу Киконин. – Там Марио. Его подстрелили.
– Видел. Веди.
В сером дыме самим было опасно потеряться, еще страшней – попасть в аномалию. Если у стрелка есть тепловизор – то несущая в себе смерть свинцовая пчелка вот-вот их догонит. Фролов старался об этом не думать. Страха не было, его вытесняли злость и гнев, давно засевшие внутри. Но гнев его был основан на расчете, поэтому он был опасней слепой ненависти, которая только мешает и толкает на безрассудство. Гнев не противоречил разуму. Он стал оружием, толчком, он двигал вперед, а не зарывал под землю.
– «Тесла» впереди! – крикнул офицер.
Передвигающегося по непредсказуемой траектории Киконина пилот терял несколько раз. Офицер резко забрал влево, а пилот по инерции проскочил вперед. Остановившись на самой границе электрической аномалии, Евгений замер. Волосы поднялись дыбом, закололо ладони, по телу пробежал мощный электрический импульс, забилось в сумасшедшем ритме сердце. Ощущения не из приятных, но еще один шаг – они бы увеличились многократно и в лучшем случае – пилот бы сгорел заживо.
