Поймав на себе недоуменные взгляды напарников, девушка без надобности попыталась себя оправдать:
– Так классика же! Михаил Афанасьевич!
Не самое живописное место столицы, однако из-за своей богатой истории пользовалось популярностью и у местных жителей и многочисленных туристов. В районе Патриарших жили поэты Дмитриев и Маяковский, советские партийные деятели, провел одну зиму Блок, а в Трехпрудном переулке родилась Марина Цветаева. Патриаршие нашли место не только в творчестве Булгакова, но и в романах Данилевского, а в «Анне Карениной» Толстого – Левин искал где-то здесь Китти. Не разу не бывавший в Москве Женя все это знал еще из школьной программы, но ему не хватало рассказов из уст всезнающей Василисы. Представив, с каким воодушевлением она могла бы сейчас повествовать о романе, работу над которым автор продолжал до самой смерти, пилот не смог сдержать доброй улыбки.
Расскажет. Еще обязательно расскажет, разбавив историю десятками малоизвестных, но интересных фактов. На нее будет обязательно ругаться группа и просить помолчать, чтобы не мешала прислушиваться к звукам Зоны. И Титова замолчит, только ненадолго, до первого места, имеющего богатую историю.
«Ничего, Вась, я тебя с радостью выслушаю и не перебью», – сам себе сказал Женя, а внутри у него неожиданно вспыхнула искра, разгорающаяся в пламя надежды.
– Здесь всегда так было?
Киконин замедлил шаг, но на этот раз не из-за аномалий, а из-за вида, открывшегося перед напарниками. Весь сквер, вид на который группе до этого скрывали деревья, был пестрым от разросшихся цветов невероятной красоты. Карминовые, янтарные, белые, антрацитовые и еще самых невероятных оттенков, которые сложно описать – они заполнили все пространство: росли на пешеходных тропинках, в высохшем пруду, покрывали разноцветным ковром газон. Крупные, бархатистые лепестки на хрупком щетинистом стебле, который беспощадно нагибал ветер. В самом сердце цветка, на тычиночной нити, бордовые и желтые пыльники. Многие из растений уже отцвели и на месте бутона образовалась коробочка с семенами. Детектор аномалий молчал, дозиметр показывал, что радиационный фон в этом месте нормальный для Зоны. Пока соратники, ошарашенные неожиданной красотой, крутили головой по сторонам, Василиса сорвала цветы и подняла небольшой букет вверх. Тонкие лепестки просвечивали, позволяя в заходящем солнце рассмотреть каждую прожилку.
– Выбрось. – Капитан сильным, но аккуратным движением выбил из рук Титовой букет. – Чего стоим? – обратился он уже к группе. – Идем.
Напарники переглянулись, пожали плечами и не нашли ни одного аргумента, чтобы в очередной раз перестраивать маршрут. Еще не больше часа и стемнеет, и никто не горел желанием петлять по спальным дворам Москвы в сумерках. Земля под ногами была очень рыхлой, и команда не сразу поняла, что дело в многочисленных грызунах, роющих себе норы. Кроты и землеройки слонялись под ногами не боясь людей, но и не проявляя признаков агрессии. Их грубая шерсть вся покрылась пыльцой от цветов, и многочисленные зверьки сливались с многокрасочным живым ковром. Черт с ними, главное, что твари не нападают. Это со стороны они милые и безобидные, а зубы у них острые. Прокусит экипировку, доберется до плоти, а там до заражения крови недалеко или до бешенства. Местные обитатели на себе могут переносить еще не известные медицине заболевания. Не удержавшись, Титова сорвала еще один цветок и поднесла его к носу, понюхав. Кожа на лице тут же окрасилась в желтый, от пыльцы, цвет. Громко чихнув, девушка вытерла начавшие слезиться глаза. Фролов лениво обернулся, уже было открыл рот, чтобы сделать замечание, но вместо этого зевнул. Ему стало неожиданно тепло и легко, ушли куда-то все заботы и проблемы. Как никогда хотелось закрыть глаза и лечь прямо в это пестрое, приятно пахнущее покрывало. Забыться и остаться. Глаза закрывались и чесались, окружение сливалось и превращалось во что-то неразборчивое. Сначала Титова стала какой-то ненастоящей, словно акварельная картина, затем все вокруг превратилось в одну маркую кляксу. Ущипнув себя за руку и не ощутив боли, Фролов, краем сознания понимая, что происходит что-то неладное, дал себе затрещину. Мир закрутился, завертелся, сделал мертвую петлю, и, потерявшись в этом ярком круговороте, пилот пошатнулся и только чудом удержался на ногах. Словно в пьяном угаре, когда тело непослушное, но легкое, а сам ты глупый и счастливый, Фролов цеплялся за реальность. Земля, словно батут, пружинила при каждом шаге, уходила из-под ног. Зарычав, Женя дал себе еще одну затрещину и неожиданно осознал, что последние несколько секунд он идет с закрытыми глазами. В глазах – свинец, не позволяющий их открыть. Собрав всю силу воли в кулак и понимая, что земля снова уходит из-под ног, пилот широко раскрыл глаза.
В крайний раз, когда Женя видел спину проводника, их разделяло не больше четырех метров, а сейчас он пропал из виду, словно сквозь землю провалился. Ничего не понимая, Фролов медленно обернулся, и не обнаружив рядом Титову, взбодрился. Эпинефрин, выбросившийся в кровь от сильного испуга, заставил чаще и сильней сокращаться сердечную мышцу, увеличив работоспособность мышц.
– Виста? – позвал он хакершу.
Девушка стояла на месте, пошатываясь. Из ослабевших рук выпал автомат, а за ним, подкошенная невидимой силой, на землю ничком рухнула Виста.
– Противогаз! – кричал Марио, бегущий навстречу Жене. – Надень противогаз!
Женя слышал, но не понимал, что кричат именно ему.
– Не дыши! – надрывался Марио, но бесполезно.
Глубоко зевнув, пилот заставил себя обернуться на голос. На автомате сделав шаг навстречу спешащему в его сторону бойцу, Женя упал на колени и больше не нашел в себе сил подняться.
Дышать неожиданно стало трудней – это Марио вытащил из подсумка пилота противогаз и надел его. Подхватив Фролова под руки, сталкер потащил его подальше от цветочной поляны. На Ермолаевском переулке он остановился, снял противогаз с себя и пилота, скинул с плеч рюкзак и вытащил небольшой металлический пенал, в котором лежало четыре шприца, заполненных мутным содержимым. Быстрым движением скинув защитный колпачок, Марио задрал куртку, всадил себе укол в живот и, не теряя лишнего времени, проделал то же самое с пилотом. Не прошло и двадцати секунд, как Женя широко раскрыл глаза и пружиной поднялся, зачем-то подпрыгнув несколько раз на месте. Энергия хлестала у него через край и хотелось бежать, действовать, стрелять и совершать подвиги. В голове шумело, а руки тряслись.
– Значит так, – дав полминуты Евгению на то, чтобы он осмотрелся и вспомнил, что произошло, заговорил Марио. – Ребята остались на маковом поле. Их нужно как можно скорей вытащить и приволочь сюда. На мне капитан и Виста, на тебе Титова. Как только находишь беспечно спящее тело, надеваешь противогаз. Понял?
Кивнув, Женя машинально задержал дыхание и закрыл глаза, уже на ходу натягивая ПМК-3. По той же дороге они вернулись в сквер и там разделились. Фролов осматривался, пытаясь вспомнить, где в последний раз видел Титову. Приметив примятые к земле цветы, пилот ринулся туда. И не ошибся. Василиса, раскинув руки в стороны, спала беспечным сном младенца. Вокруг нее скопилось с десяток грызунов, они с опаской, не рискуя подойти ближе, принюхивались, но разбежались по сторонам, едва пилот успел подойти. Но одна особо наглая и голодная особь укусила девушку за палец. Подсумка с противогазом при девушке не оказалось. Наверное, отстегнулся от пояса и потерялся, а Женя за этим не уследил. Взяв девушку на руки, вопреки указания Марио, Фролов ринулся помогать ему. Один черт самостоятельно через аномальные коридоры обратно ему не вернуться. Легкую, худую Висту Марио небрежно, словно мешок с картошкой, перекинул через плечо, а Киконина с трудом тащил за ворот куртки по земле.
