Я вздрагиваю и просыпаюсь, только когда Вейл выносит меня из кареты.
— Где мы?
— Тише, Виола. Спи.
— Где мы? — настойчивей повторяю я.
— Дома, — успокаивает Вейл. — Спи.
Сил спорить нет. Я устало закрываю глаза и снова проваливаюсь в бесконечный дождь, из которого на этот раз меня вытягивает сладкий аромат корицы.
— Виола, выпей. Ну же.
Я сижу, укутанная в одеяло, на кровати; Вейл склоняется надо мной и протягивает исходящую паром деревянную кружку:
— Пей, это лекарство. Ты заболеешь, если не выпьешь.
Я смотрю на Вейла, на кружку. Вспоминаю, как зельем напоила меня мама, как отравил меня Туан… Да ладно, куда уж хуже? И так состояние такое, что хоть помирай. Даже если это яд — и зачем Вейлу меня убивать? — то мне не страшно. А подчиняюсь я уже и так Туану. Вот будет весело, если Вейл решил напоить меня чем-то похожим! Минус на минус вроде как дает плюс…
Я пью. А потом оглядываю тонущую в сумраке комнату, особенное внимание уделяю горящему камину. Это спальня. Женская спальня, если трюмо с кучей флакончиков о чем-то говорит. Из нее — стандартно — ведут две дверцы, в купальню и гардеробную. Окно занавешено, но я и так слышу дождь… Приглушенно, сквозь треск пламени в камине. От молока с медом мне становится тепло, тепло и уютно…
Я смотрю на Вейла и задаю, наверное, самый глупый в жизни вопрос:
— А что ты тут делаешь?
Вейл вскидывает брови и улыбается. Он ничуточки не изменился с нашей последней встречи в Ниммерии и даже улыбается так же задорно. От этого мне становится еще теплее.
— Виола, дорогая, ты не поверишь, но это мой дом.
Я катаю в ладонях пустую, но еще горячую кружку.
— Верю. А что я делаю в твоем доме? Мы… мы разве не в Сиерне?
— В Сиерне. — Вейл забирает у меня кружку, а потом садится рядом. — В Сиерне, в том особняке, в котором я живу, когда приезжаю на учебу.
— А… Ну да. Спасибо. Но ты мог подбросить меня до дворца, я туда шла…
— Ты шла от дворца, Виола. И знаешь, я же еще не сказал тебе спасибо за снятое проклятие, — и подмигивает мне.
Я изумленно смотрю на него, а Вейл тихо смеется:
— Бедненькая фея, ты что… ты меня боишься?
— Нет, что ты, я просто вдруг осознала, что лежу в постели в чужом доме, и мне пришло в голову… — Я не договариваю, Вейл и так все отлично понял, смеется он теперь еще веселее.
— Виола… Я помню, что ты у нас фея-недотрога. И что у тебя безумно ревнивый жених-демонолог…
На этом месте я вздрагиваю, всхлипываю, и Вейл изумленно замолкает. Потом хмурится:
— Это из-за него ты…
— Из-за себя, — огрызаюсь я и опускаю голову.
На минуту наступает полная уютного потрескивания поленьев в камине тишина. Прерывает ее Вейл:
— Он никогда не умел обращаться с девушками. Не расстраивайся, Виола, он того не стоит.
Нет. Это я того не стою.
— Вейл, — хрипло говорю я, пытаясь сменить тему, — скажи, а есть зелья, подчиняющие чужую волю?
— Да миллион!
— И сколько они действуют?
— Зависит… Виола, послушай, они все запрещены, и этот бастард…
— Как потом найти противоядие?
Вейл хмуро смотрит на меня, потом качает головой:
— От них нет противоядий, Виола. Нужно ждать, пока зелье само прекратит действие, а потом или пить следующее, или оставаться свободным. Но поверь мне, ни один парень, даже я…
— Вейл, не надо, — тихо перебиваю я, но он слышит и замолкает.
Это клетка, и мне не выбраться. Мне никто не поможет. Я же знала… Что толку биться о прутья? Будет только больнее…
— Звезды, Виола, ну что ты… Ни один парень не стоит того, чтобы так убиваться, даже я. — Он ловит мой взгляд и снова улыбается. — Отдохни. Завтра будет лучше…
— Не будет.
— Виола… Нет, в таком состоянии я тебя одну не оставлю. Хочешь… ну хочешь, я с тобой в шахматы сыграю?
— Ты же не любишь…
— Да, но хоть тебе настроение подниму. — Он тянется к шнурку звонка. — Хочешь еще молока? Или меда? Молока с медом? Я прикажу приготовить.
— Поднимешь бедного повара с постели? — зеваю я. — Нет, спасибо. И ты можешь оставить меня одну…
— Не сейчас. Ты еще немного успокоишься — и тогда, может быть… — Он красноречиво улыбается и подмигивает. — А что, фея, ты же теперь свободна…
— Вейл!
— Ну, ты еще можешь передумать, не так ли?
Следующий час я сижу, окруженная подушками, укутанная по горло одеялом, и лишь время от времени высовываю руку — двигать фигурки. Вейл играет по-прежнему паршиво, но его это нисколько не заботит: он смеется над собой, шутит, щебечет что-то про учителя, который еще в детстве пытался научить Вейла играть в логические игры (но тоже ничего не вышло), травит школьные байки…
Я смотрю на него и начинаю понимать, почему девчонки не прочь прогуляться с ним в лунную рощу послушать соловьев. Он забавный. И добрый. Вот уж никогда бы не подумала — он же смеялся надо мной, когда я выглядела как жаба. А сейчас помогает, и если бы на его месте был Ромион, я бы решила, что дело в каком-нибудь выгодном договоре с феями или просто в желании иметь наследницу Садов в числе должников… Вейл не кажется мне таким расчетливым. Наоборот, он открыт, как книга — читай спокойно. Книга анекдотов…
— Это ты из рощи с соловьями ехал? — пытаюсь пошутить я. — Или я прервала твое свидание, м-м-м?
Вейл замирает на мгновение: мой вопрос никак не вяжется с историей о мастере Хэвишеме. Но тут же с улыбкой продолжает:
— Виола, что ты, какие соловьи, в такую погоду только сумасшедшие принцессы гуляют. Нет, мы были у нее дома. — Он мечтательно смотрит куда-то мимо меня.
— Она красивая? — Не знаю, и почему мне это интересно?
Вейл окидывает меня внимательным взглядом:
— Не как ты, Виола.
— Эй!
— Но да, она интересная. И у нее потрясающее чувство юмора.
Я хмыкаю:
— Она знает, что ты принц?
— Конечно! А почему, ты думаешь, я ей так интересен, — смеется Вейл.
— Ага, потрясающее чувство юмора.
— Виола, мы все живем в реальном мире: сейчас, когда матушка очнулась — кстати, спасибо, но тебе лучше не попадаться ей на глаза в ближайшее время: она интересуется, где же ты все эти годы шля… хм, гуляла?.. Так вот, матушка очнулась, приняла корону, и я теперь могу встречаться с кем пожелаю, когда пожелаю и сколько пожелаю. Правда, с одним условием. — Вейл делает эффектную паузу. — Меня хотят женить.
