— Поздно ты задумалась об этом, Виола, — фыркает Ромион. — Не беспокойся, эту клетку еще наш отец готовил, когда понял, кем уродился его бастард. Эх, папа, снова ты мне подложил свинью: предлагали же ребенка убить…
— Ромион, ты что?! Он же твой брат!
— Посмотрим, что ты скажешь, когда мой брат начнет творить зло и сеять тьму направо и налево. Это не твой спокойный мир, Виола, здесь Темный Властелин всесилен. И вряд ли я именно тот герой, который его остановит. — Ромион задумчиво смотрит на меня. — И ты тоже. Что ж, теперь все равно ничего не поделаешь. Виола, отправляйся сейчас в свои покои — я приставлю к ним охрану на случай, если твой спутник решит вернуться. Но вряд ли он настолько глуп…
— Ты и меня запрешь?!
— Виола, звезды, иди! Кто-то здесь должен расхлебывать ту кашу, что вы с моим братцем заварили. — Ромион отворачивается и с грустью смотрит в огонь.
Угу. Друг называется. Хотя чем я недовольна? Он же прав. Нас действительно обвели вокруг пальца… Как у Туана это получилось? Еще пару недель назад я была уверена, что люблю Дамиана больше жизни!
Легко любить больше жизни на расстоянии, особенно если любимый скачет вокруг тебя на задних лапках, как преданный щенок.
И снова я сижу на подоконнике у открытого окна, глядя, как катится за горизонт солнце (до сих пор мурашки по коже на закате), и смотрю, как собирается над столицей Сиерны гроза. За дверью спальни щебечут о чем-то горничные, смеются — я сжимаю кулаки, прижимаю колени к груди и кладу на них голову. На черном небе расцветает первая молния.
А каково Дамиану внизу? Там же каменный мешок. Дамиан не задохнется?.. Я до крови, до следов от ногтей сжимаю кулаки. Из-за меня, все это из-за меня. Дамиан превратился в… в это из-за меня. Боже мой, а ведь я так хотела все сделать правильно! Неужели мое «да» вчера так сильно бы что-то изменило?..
А может, стоило согласиться? Ну пожертвовала бы своим счастьем ради Дамиана, он бы в этого… Темного Властелина не превратился. Да? Угу, испортила бы жизнь и ему, и себе.
Как ни крути, замкнутый круг. Чувствую себя пчелой, запутавшейся в нитях паутины. Плохо, все плохо и будет только хуже…
Гром сотрясает дворец, и камень в кольце у меня на пальце ярко сверкает в наступившей темноте. Успокаивающе. Словно уговаривает: не плачь, все еще будет хорошо, ты справишься… Я глажу рубин — он теплый — и, глотая слезы, думаю, что вот, даже сейчас Дамиан меня успокаивает. А я, дурочка, глупая эгоистичная фея, только и умею все портить!..
— Госпожа, давайте закроем окно.
Я вздрагиваю, но это всего лишь одна из горничных с подсвечником в руках. Она вежливо улыбается мне.
— Ваше Высочество, вы устали. Пойдемте, мы приготовим вас ко сну.
Ага, утро вечера мудренее… Я иду и мысленно познаю всю степень моего эгоизма. Я привыкла, привыкла и считаю нормальным, что люди с первого взгляда меня не любят. Это действительно нормально: я же совсем недавно была уродиной, лягушкой-переростком, которую даже коснуться противно. Уродов не любят. Сейчас я красавица и могу, пусть и волшебством, заставить себя любить. Но сама отношусь к людям так же, как раньше. Я уверена, что они не полюбят меня по-настоящему, без колдовства, значит, пусть держатся от меня подальше. И как с таким подходом к жизни я умудрилась упустить Дамиана, единственного, кто оценил настоящую меня? И что, если он думает о себе так же? Ха, ему-то что — он же всегда был красив!..
Ладно, утро вечера и правда мудренее, а то что-то я совсем разнылась. Спать, спать, спать…
Нет, но что за дурацкий этот волшебный мир! Не хочу быть принцессой фей! Пусть и мама, и бабушка катятся со своими титулами к черту на рога. А я — я уеду домой, к папе, поступлю в «бауманку», право же, это будет легче и менее волнительно. Может, встречу там кого-нибудь, милого и обаятельного, как Дамиан… Угу, что-то мне говорит, что такие, как он, на дороге не валяются. А я вот возьму и встречу! И не буду больше думать ни о каком волшебстве, ни о каких Властелинах, жизнь снова станет простой и понятной… А не как здесь, вечно какие-то пророчества, сердца, которые, оказывается, можно превратить в камень, чьи-то слуги… И все хотят захватить мир! Нет, уйду я отсюда, тут все сумасшедшие…
С этими мыслями я наконец засыпаю — свернувшись клубочком под одеялом, дрожа от холода и баюкая мерцающее кольцо.
Будит меня мерзкий грохот. Такой… протяжный, не прекращающийся, стонущий грохот. Пол кренится, прикроватный столик едет куда-то в тень, кровать тоже едет, и я вместе с ней, вцепившись в подушку. Со сна это очень страшно — аж до паники.
Потом грохот, не меняя тональности, усиливается, пол кренится в другую сторону, я вместе с кроватью тоже меняю направление и еду к другой стене, подушка под руками светится от золотой пыльцы…
И меня грубо выдирают из-под одеяла и куда-то сначала несут, потом тащат. В очередном всполохе молнии я различаю форму гвардейца и взвизгиваю:
— Землетрясение?
Мне не отвечают, только передают с рук на руки другому гвардейцу, потом еще раз передают… И еще… В итоге я оказываюсь в ярко освещенном зале, где полно народа (в основном не или только частично одетого), все возмущаются, жалуются или даже плачут, туда-сюда снуют горничные, мне в руки дают чашку горячего шоколада: «Выпейте, госпожа, все будет хорошо», я послушно пью… Не знаю насчет «хорошо», но проснуться шоколад позволяет замечательно. Я понимаю, что никакое это не землетрясение. Это Темный Властелин выбирается на свободу.
Четыре гвардейца стоят у входа и успешно изображают предметы обстановки. Ха, один такой предмет однажды прекрасно оказался демоном, так что не надо мне тут делать вид, что они не живые и ничего не слышат.
— Где Ромион?
Нет ответа, только горничная выныривает ко мне из человеческого недовольного, бушующего «моря» и пытается увести и успокоить:
— Госпожа, все…
Я вырываюсь.
— Где король?!
Мне тут же зажимают рот, причем не горничная, а кто-то из слуг-мужчин — просто так не вырваться, он сильный.
— Госпожа, прошу вас, успокойтесь…
То есть я должна спокойненько сидеть… тут… И ждать, пока Дамиан — там — невесть что сделает с Ромионом, а потом — еще и с нами?! Или — тоже не лучший вариант — Ромион невесть что сделает с Дамианом?
Да щас! Не знаю, как я могу помочь, но я точно хочу при этом присутствовать!
Слуги меня не понимают. Они пытаются напоить еще шоколадом, держат (могли бы, наверное, с радостью связали). Я накручиваю себя, злюсь — и с новым раскатом грома и стоном грохота где-то там, снаружи, наверху, взрываюсь золотой пыльцой.
Меня тут же отпускают. Еще одна порция пыльцы требуется для стражников — они пытаются остановить. Но я краем глаза вижу золотой отблеск на их лицах и знакомые глупые улыбки… И бегу, бегу дальше, по пустым коридорам, ориентируясь на шум, пока не оказываюсь во дворе. Точнее, там, что раньше было двором — сейчас он скорее напоминает очень пересеченную местность. Этакий лунный пейзаж с вздыбленными в неожиданных местах горами и дырами в земле — кратерами. Над всем этим бушует гроза, а в стоне грохота отчетливо слышится скрипка.
