— Выспись, жабенок, — говорит папа напоследок и уносит бутылку виски. Потом, правда, заглядывает снова. — А вообще, мы на одном слете такого Властелина здорово зарубали. Я найду контакты того парня, попрошу его, пусть передаст тебе ту отраву. Не чета всем этим вашим… пыльцам. Не один Властелин не устоит, зуб даю!
— Спасибо, пап…
Никакой сон меня и в помине не ждет. Я пялюсь в потолок, смотрю, как плывут по нему подсвеченные «ночными» лампами облака (папин подарок мне на тринадцать лет), и думаю, что понятия не имею, как быть. Необученная фея в этом мире произведет фурор, я уж молчу, что не знаю, как постоянно держать флер, да еще и такой сложный, как мое бывшее обличье. А мамино заклинание явно уже не действует — врач-то видел меня красивую, настоящую.
И да, мне безумно надо к Дамиану. Я до боли хочу, чтобы все вернулось на круги своя. И до ужаса боюсь, что он превратит меня в камень, как Ромиона. А он ведь превратит.
Замкнутый круг. Что же делать?
— Обычно в таком положении или точат оружие, или ищут помощи, принцесса.
— Угу. Поможешь, Габриэль? — хмуро интересуюсь я, даже не поднимая головы.
Но мне в ответ раздается:
— Да. Это будет куда интересней, чем смотреть, как ты крутишься, словно белка в колесе.
— Да ну? А может, лучше оставить меня и уйти? Раз я больше неинтересная?
Габриэль садится рядом на кровать и смотрит на меня — я вижу, как в сумраке блестят его глаза.
— Может. Но правления Темных Властелинов я уже видел — они все одинаковые. И герои их убивают тоже всегда одинаково. Скучно. А вот если ты вмешаешься…
— Если я вмешаюсь, меня поставят статуей в саду.
— Обязательно, — кивает Габриэль. — Если я тебе не помогу.
Я приподнимаюсь на локтях и смотрю ему в глаза.
— Габриэль… А вот скажи… Тебе будет весело, если меня — ну, не знаю, — например, снова отравят каким-нибудь зельем?
Демон улыбается. В синеватом отсвете фальшивого неба я хорошо вижу его улыбку, и от нее меня пробирает дрожь.
— Пожалуй, да.
— Тогда катись к черту. — Я снова падаю на кровать.
Габриэль тихо смеется. Потом я чувствую, как он поднимает с одеяла прядь моих волос — осторожно, чтобы не дернуть, — и тихо говорит:
— Виола, ты же хотела вернуться к своему демонологу. И еще торгуешься!.. Вы, люди…
— У нас, людей, есть чувство самосохранения, — огрызаюсь я. — Возвращаться, чтобы меня убили или превратили во что-нибудь похуже лягушки? Габриэль, тебе надо было явиться хотя бы час назад, я бы за тобой вприпрыжку побежала. А сейчас я успокоилась и способна размышлять здраво. И по здравому размышлению, я уверена, что ты меня предашь. Ты не помогал мне все это время!
— А зачем? — усмехается демон. — Ты была куда веселее, когда пыталась справиться сама. Принцесса, ты же у нас самостоятельная и так этим гордилась. Что, теперь ты уже не так в себе уверена?
Я поворачиваюсь на бок и закрываю голову подушкой.
— Убирайся.
Габриэль молчит. Долго, так, что я решаю, что он уже ушел, и выглядываю из-под подушки. Но нет, по-прежнему сидит рядом.
— Виола, предлагаю сделку.
— Чего?
— Сделку, — терпеливо повторяет демон. — Я помогаю тебе вернуть сердце твоему Дамиану, а ты взамен делаешь то, что я тебе скажу.
— Какая-то… расплывчатая сделка.
— На то я и демон, — усмехается Габриэль. — Хорошо, уточняю: я отзываюсь на любую твою просьбу, пока демонолог не вернет себе сердце, а ты исполняешь любой мой приказ.
— Любой? — подумав, переспрашиваю я. — А если ты решишь, что будет интереснее мне… например, спрыгнуть с крыши? Габриэль, ты помнишь, что я говорила про чувство самосохранения? Я не хочу умирать.
Габриэль смеется — чему? Разве я пошутила?
— Будь по-твоему, принцесса. Я обещаю, что мои приказы не будут стоить тебе жизни. Ты довольна?
— Вообще-то не очень… — Но это, кажется, единственный способ вернуться к Дамиану. — Я ведь пожалею о том, что соглашусь, да?
— Откуда мне знать? — улыбается Габриэль. — Вы, люди, такие переменчивые. Сейчас жалеете, потом благодарите и тут же пытаетесь изгнать… На мой взгляд, это делает вас еще очаровательнее…
— Я согласна.
Габриэль смотрит мне в глаза.
— Не так быстро принцесса. Ты должна поклясться.
— Мы должны поклясться, — поправляю я, но Габриэль словно не замечает.
— Повторяй: я клянусь исполнять любые приказы…
— Я клянусь исполнять приказы…
— Любые.
— Любые твои приказы, пока Дамиан не вернет себе сердце.
Вокруг меня вспыхивает радужный свет и тут же гаснет. А правую руку жжет.
— Что… это?
— Это знак клятвы, — спокойно отзывается Габриэль и скороговоркой повторяет свою часть. Он тоже светится, только не морщится, поэтому я тянусь посмотреть на его правое запястье. Но да, на нем тоже горит знак, похожий на какой-то очень изощренный иероглиф.
— Все честно, принцесса, — улыбается демон.
— Не называй меня принцессой, — тихо прошу я. — Мама от меня отречется в ближайшее время.
— Это вряд ли.
— Никаких принцесс!
— Как скажешь. Между прочим, если тебе интересно, Изабелла благополучно расколдовала сына и едет к побережью, подальше от Сиерны.
— Да я и не сомневалась…
И правда не сомневалась, но у Виллинды надо было спросить. И узнать, как чувствует себя Томми. Или даже попросить с ним встретиться: крестная бы помогла, она сильная ведьма, могла бы перенести меня в мгновение ока. Просто мама сразу начала меня «обрабатывать», и стало не до того.
— И твоя сестра с женихом в безопасности под землей.
— Ну конечно, Ульрик Роз в обиду не даст.
— А значит, тебе можно больше ни за кого не волноваться и делать то, что я скажу, — улыбаясь, продолжает Габриэль.
— Я и так буду делать то, что ты скажешь… И как же я верну Дамиану сердце?
— Видишь ли, Виола, — начинает Габриэль таким тоном, что я понимаю: то, что он скажет, мне не понравится. — Трудность в том, что демонолог должен вернуть себе сердце сам.
— В смысле?
— Он должен пожелать, чтобы оно к нему вернулось. Это должно быть очень сильное и осознанное желание. Желательно высказанное вслух.
— Габи, что-то мне не кажется, что Дамиан сейчас горит таким желанием.
— Сейчас — нет. — Габриэль улыбается. Но ты же его убедишь.
Теперь все это сильно напоминает папин совет: сделай все, что можно, цель оправдывает средства.
