– Вы… вы считаете, что «Кобра» цела? – задал основной вопрос Вениамин Витальевич.
– Не считаю. Но перестраховываюсь. И потому последует вторая, не менее трудоемкая задача – попытаться отыскать все связи, всех знакомых спецназовцев. Предугадать, куда они могут вернуться, если все же остались живы.
Вениамин Витальевич откровенно поник: объем наваливающихся задач такой, что денежки полетят огромные. А выпускать их по нынешним временам на ерунду ох как не хотелось… Тень недовольства не ускользнула от внимания хозяина, но объясняться и уговаривать подчиненного тот посчитал ниже своего достоинства. Кассира никогда не должны волновать деньги. Подпись на их выдачу ставят руководитель и главный бухгалтер.
– Все, больше в этом кабинете мы не встречаемся. Здесь, несмотря ни на что, славно поработалось, – хозяин оглядел стены. – Но еще не вечер. Новый кабинет может оказаться хоть и подальше от центра, но престижнее и пошикарнее, – соизволил все-таки намекнуть Вениамину Витальевичу на возможную перспективу.
Тот с надеждой вскинул голову и вдруг поверил, что такие люди в самом деле не могут просто так взять и исчезнуть. Такие всплывут…
– Я тебя разыщу, – попрощался с подчиненным хозяин кабинета, отпуская его. – И еще раз созвонись с Чечней, пусть не прекращают поиски группы.
Оставшись один, еще раз подошел к окну. Видимо, панорама за окном ему все же очень нравилась. Но можно признаться и в том, что Кремлем отсюда, со стороны, управлялось легче, чем если бы он сидел там, за зубчатыми стенами. И вот расставание. Постоянным, конечно, ничего не бывает, кроме лести. Лично он никому льстить не собирается, а вот к нему как ползли на полусогнутых, так и продолжат ползти. Ерунда, будто деньги не имеют запаха…
Прикурил сигарету, но не для наслаждения ароматом табака, а чтобы подойти затем к столу, вдавить окурок в ракушку-пепельницу и размазать гарь по перламутру…
Сон, хотя и тревожный, через пень-колоду, с мыслями и воспоминаниями в моменты пробуждения, но все же принес некоторое облегчение телу. Это Заремба почувствовал, еще не вставая со своего ложа, еще только вслушиваясь в пение птиц и боясь пошевелиться: утренняя прохлада пока не обнаружила, что он не спит, а до тех, кто не двигается, ей дела нет, она пробирает лишь живых.
– А трасса довольно оживленная, – поделился первыми утренними наблюдениями Туманов.
Умытый росой, он выглядел свежо, щеки его разрумянились.
И про трассу наверняка не зря заговорил с самого начала.
– Может, подхватим левака?
Зарембе пришлось-таки пошевелиться. Прохлада мгновенно и с удовольствием окутала его своим саваном. Подполковник передернулся от его зябкого прикосновения и, дабы не дать спеленать себя полностью, принялся приседать, махать руками, разминаться. Поняв, что здесь ловить нечего, а солнце поднимается все выше и выше, прохлада благоразумно отстала от спецназовца и поползла в другие, более темные и низкие места.
– И чем намерен расплачиваться?
– В живых оставим. Выше цены не существует.
– А блокпост тормознет?
– Судя по гулу, если одна из двадцати машин останавливается, и то хорошо. Остальные проскакивают мимо. – Туманову страшно не хотелось лежать-выжидать несколько дней на одном месте, а тем более идти пешком. – А остановят на блокпосте, документы-то у нас самые что ни на есть гуманные, как говорил Вениамин Витальевич.
– К сожалению, во многом себя и оправдывающие. Похоронная команда… Никогда не думал, что документы прикрытия могут обернуться реальностью. – Заремба вытащил их, но разворачивать не стал, зная наизусть. Помолчали, поминая и вспоминая друзей. Первым начав грустную песню, Заремба первым и прервал ее: – Чем нас порадуют на завтрак?
Целая гора щавеля, собранного пограничником по первому свету, уже очищенные корешки папоротника, измельченная в муку внутренняя кора какого-то деревца, небольшие листочки мать-и-мачехи – уроки по выживанию под Балашихой оказались не напрасными, Туманов отлично справился с обязанностями кулинара. О пище разведчики особо и не волновались: из животного мира съедобно практически все, что летает и ползает. Из растений тем более: все, что клюют и едят птицы и что не жалит, можно есть. Естественно, надо знать, какая часть идет в пищу – корень ли, плод, листва, пыльца, ягода. А в крайнем случае где-то же есть поля с пшеницей, картошкой, овсом. Не зима, выжить можно.
Опасность для спецназовцев исходила не от природы, а от людей. И именно Зарембе предстояло решить, стоит ли выходить на дорогу: Туманов, как и Дождевик, умел подчиняться.
– Я, кажется, заболеваю, – признался наконец пограничник в том, что заставляло его столь активно говорить о машине.
Подполковник удивленно вскинул голову. Утром он вроде даже позавидовал виду товарища. Однако при более внимательном взгляде понял, что румянец на лице Туманова болезненный, а активностью он просто пытается перебороть слабость, не дать ей завладеть собой полностью.
Заремба протянул руку, пограничник подставил лоб под тыльную сторону его ладони. Жар легко перетек в пальцы подполковника.
– Почему не разбудил раньше?
– Толку-то.
– Есть толк. Хотя бы в отдыхе, – не признал его благородства Заремба.
– Не кричи и не жалей, а то расплачусь, – попросил Туманов, на самом деле уже расклеивающийся на глазах. – Что там у нас из медицины есть?
Бинтов на случай ранений хватало, а вот с температурой – посложнее. Аспирин имелся, но после него необходимо попотеть, а затем и сменить белье.
– Начинает грызть кости. Минимум на неделю обеспечен, – свой организм пограничник знал прекрасно. – Но хуже, что давит грудь. Боюсь воспаления легких.
Он не жаловался, а выкладывал на обозрение свое состояние, чтобы, исходя из него, предпринимать дальнейшие шаги и рассчитывать силы.
Заремба снова вытащил документы, перечитал их, но теперь уже глазами командира блокпоста. Вроде зацепиться не за что. Собственно, он еще не принял решения идти на трассу, но и исключать подобный вариант не стал. Еще неизвестно, что хуже – мчаться по трассе с риском быть остановленными боевиками или федералами, или переждать болезнь в лесу. Мука из коры, хвоя, одуванчики – все это здоровья особо не прибавит. А если на самом деле всплывет воспаление легких…
Вслушался в шум на трассе. Легковушки проносились быстро, значит, поворотов близко нет. А надо искать поворот, где сбавляется скорость. Проходят, пусть и реже, грузовики и бронетранспортеры. Одним словом, нормальная дорога, без каких-либо ограничений. Хоть в этом плюс. Если все же ориентироваться на дорожный вариант, то надо ждать послеобеденного времени, когда у часовых спадет ночная бдительность, а солнышко и обед разморят солдат.
– Трасса – лучший вариант, – отвлеченно, чтобы Туманов не мучился угрызениями совести, выдал решение Заремба как давно вынашиваемое и у него самого созревшее. – Но сначала нужно попотеть. Без этого не вылечиться.
