– Да нет, туда хватит. Сначала искупаться в Черном море, а потом – дальше.
– Черное море… – мечтательно протянула Лиля. – Это коммерческим рейсом отсюда?
– Им. Вечером. Так что…
Туманов надеялся или ему просто хотелось, чтобы Лиля каким-то образом принялась уговаривать их остаться. Но она лишь вздохнула и развела руками:
– Жаль. Значит, сауна отменяется.
«Ничего, других кавалеров найдете», – мысленно успокоил ее пограничник.
Но подошел к кровати, поцеловал Лиле руку. Хотел наклониться и к глубокому вырезу халатика, но девушка отстранилась, запахнулась.
Конечно, что ловить с отъезжающих!
– До свидания, Лиля. Честно говоря, мне жаль, что так получилось. Незаконченно.
Девушка не стала лукавить и что-то говорить в унисон. Хотя молча покивала: мол, тоже жаль.
Конечно, не жаль.
Туманов вышел из номера, и не успел зайти в свой, как в дверях Лили осторожно повернулся ключ. Переодеваться, чтобы искать себе новую пару? Прав Заремба: этих лиль по дороге и вдоль нее столько рассыпано…
Но Лиля подошла к окну, достала из тумбочки мобильный телефон и передала абоненту одну фразу:
– Сегодня вечером на коммерческом автобусе к Черному морю.
Сколько мужчин сгорело в женском коварстве! Наверное, так им и надо, раз из века в век в схватке, где тайно участвуют дамы, сильный пол легко теряет свои доспехи, меч его тупится, на глаза опускается пелена, разум обволакивает туман, а тело и мышцы расшатывает сладострастие.
Но не изучали таких психологических тонкостей Заремба в спецназе, а Туманов на заставе. Сковырнуть с неба вертолет, подбить танк, взорвать мост – нет ничего проще. А как понять женщин, если у них даже пуговицы на одежде застегиваются на другую сторону?
Заремба тоже поинтересовался реакцией соседки, когда увидел понурого капитана:
– И что?
– Поищут других, – выдал собственное предположение как свершившуюся данность неудавшийся Дон Жуан.
– А тут крокодильи слезы лили по Лили, – скаламбурил спецназовец. – Через десять минут забудем о ней вовек, или не стать мне поэтом.
Не вышло через десять минут. На автовокзале Зарембе показалось, что в толпе провожающих мелькнули белокурые волосы соседки. Провожает? Но с какой стати? И откуда узнала? И почему тайно?
Почему тайно?
Нет, конечно же, он обознался. Пока автобус разворачивался на малом пятачке автостанции, Заремба все же попытался еще раз увидеть блондинистую голову. Но видение исчезло.
– Чего там? – заметил нервозность командира капитан.
– Вроде соседка мелькнула. Но мы же ей не говорили, куда и когда едем. Наверное, показалось.
Туманов прикусил язык – говорил-то он. Ну и что из того, что девушка здесь? Может, хотела убедиться, в самом ли деле они уезжают, чтобы ненароком не столкнуться при новых кавалерах.
Скорее всего…
– Спать? – отжал спинку сиденья.
– Только спать, – согласился Заремба. Но остался лежать с открытыми глазами.
Среди ночи Туманов проснулся от легкого толчка.
– Сейчас на промежуточной станции сойдем, – шепотом сказал подполковник.
– Зачем?
– Не знаю. На всякий случай. Не выходит Лиля из головы.
Доберемся на попутках, денег хватит.
В душе Туманов обрадовался решению командира. По крайней мере, отпадет такая зудящая мелочь, как его болтовня с Лилей по поводу отъезда на Черное море. А то вдруг в самом деле на хвост села контрразведка. И вообще-то странно встрепенулась соседка, когда он в шутку предположил подобное. Лучше сойти…
Поэтому согласился сразу, чем немало удивил Зарембу, приготовившегося доказывать подобную необходимость. Принялся застегиваться, осторожно, чтобы не будить попутчиков, подтягивать вещи. А вещей-то – два пакета.
Когда автобус, выключив дальний свет, на ощупь, подслеповато подобрался к автостоянке в каком-то небольшом поселке, спецназовцы единственные вышли из салона. Быстро огляделись. Машин следом не шло, никто не остановился впереди, в салоне тоже продолжали дремать. Лиля – бред, воспаленное воображение? Как славно можно спать дальше…
– Мы недолго, минуты три, – предупредил водитель, торопясь к покосившейся деревянной будочке за остановкой. Дождались, когда он вернется.
– Мы, пожалуй, не поедем дальше. Так что нас не ждите, – сообщил Заремба.
– Что так?
– Придется возвращаться. Забыли кое-что.
– А-а, смотрите. Только сейчас трудно будет поймать машину: водители не останавливаются, боятся. Да и дороговато обойдется.
Подождите лучше до утра, на автобусах доберетесь.
– Спасибо. До свидания.
– Счастливо.
Проследили, но никто не вылез вслед за ними, и автобус не остановился на всем видимом расстоянии. Значит, в нем никто ради них не ехал. Стоять ночью на холоде в каком-то неизвестном поселке – удовольствия ноль, как сказал бы солдат Варфоломеев, но перестраховки никогда не бывает много. А вот мало – да…
Попробовали все же ловить попутку, но редкие машины проносились мимо с таким свистом, что оба махнули рукой: до утра в самом деле никто не остановится. Туманов даже оправдал водителей:
– Я бы тоже промчался мимо.
– Бутерброды вроде еще остались. Перехватим?
Сели на лавочку. Ближайший фонарь горел метрах в десяти, и под его бледным светом распотрошили пакеты, вытащили неизменные дорожные куриные ножки, зелень. Выудили за зеленую винтовую пробку и бутылку водки, недовольно всколыхнувшуюся на дне: сами полуночники, но меня-то зачем взбалтывать?
Подняли пластмассовые стаканчики, предусмотрительно прихваченные из номера.
– За ребят. Пока они лежат там, каждый раз – за них, – произнес Заремба как заклинание.
– За них, – согласился капитан.
Встали, выпили. Набросились на еду. Оказывается, проголодались, хотя перед отъездом наелись досыта. Наверное, выходил чеченский голод.
В бутылке оставалось немного, машин проскакивало еще меньше, разлили и остатки. Водка, не желая покидать привычную форму бутылки, растекалась по стенкам, скользила, цепляясь за стекло, и Заремба не стал вытряхивать последние, боровшиеся до конца за свою жизнь капли. Поставил посудину под лавку. Стаканы соединили, но говорить ничего не стали. С меньшим азартом, но продолжили трапезу, к концу которой подъехал «дальник», шумно фыркнул и остановился.
– Привет, мужики, – поздоровался водитель и, попинав колесо, пошел все к той же заветной шоферской будочке. – Подбросить куда? – поинтересовался на обратном пути.
Туманов открыл рот со словами благодарности, но Заремба перебил:
