— Давайка, Тимофей, ещё два выстрела, — заинтересованно произнёс атаман.
Я, быстро перезаряжая, выстрелил ещё два раза.
— Давайте посмотрим! — это уже влез в разговор Ромка, притоптывая от нетерпения на месте.
— Позже посмотрим. Поезжай, Тимофей, на место для стрельбы с коня. Мы тоже туда сейчас подъедем, — атаман и его сыновья направились к коновязи.
Я доехал до огневого рубежа и, дождавшись, когда подъедут Селевёрстовы, спросил:
— Дядько Петро, сколько раз стрелять, а то у меня только два патрона осталось.
— Никифор, дай ему ещё один патрон. А ты, Тимофей, стреляй три с коня.
— Дядя Петро, а с места или на ходу?
— А ты что и на скаку попасть с трёхсот шагов сможешь? — недоверчиво спросил Никифор.
— Надо попробовать, — заряжая карабин, ответил я. — Вы чуть в сторону коней отведите, чтобы мишень не загораживать.
Сказав это, я развернул Чалого от мишени и пустил его в карьер. Проскакав метров сто, я не выдержал и, развернувшись назад, вскинул к плечу карабин и выстрелил по мишени. Остановив коня, перезарядил карабин. Затем развернул Чалого и, управляя им только ногами, поскакал к мишени, целясь в неё через голову коня. Когда до мишени осталось метров двести, я выстрелил, остановив коня, перезарядил карабин и выстрелил по мишени ещё раз. После этого подъехал к Селевёрстовым.
— Поехали, посмотрим на результаты, — атаман тронул коня в сторону мишени, а за ним потянулись все остальные.
Подъехали к щиту и встали около него полукругом.
— Вот это Тимоха дает! — воскликнул Никифор. — Батя, глянь. Четыре пули в области головы, да как кучно, а ещё две где-то в районе груди, но все в белой полосе.
— Ещё что скажешь, Никифор? — атаман, повернув голову, требовательно посмотрел на сына.
— А чего ещё скажешь? Я такой стрельбы ещё не видел.
— Эх, Никифор, Никифор, учить тебя ещё и учить. Если бы Тимофей после сборов участвовал в состязаниях как казак-малолетка, что бы было?
Никифор задумался, а потом удивлённо произнёс:
— Так призы бы получил по 1 разряду за стрельбу пешим и с коня, и за наездничество, как минимум по 2 разряду приз бы имел. Это считай — винтовка, седло или мундир с шароварами и портупея.
— Вот, Никифор. О том, что сегодня видели никому не слова. Хочется мне войсковому старшине Буревому, который приедет в этом году на зимние сборы у малолеток, нос утереть. Упрошу я его, чтобы он Тимоху к призовой стрельбе, да наездничеству допустил. Посмотрим, что он скажет, когда Тимоха покажет всем казакам, как стрелять надо. Да и тебе Тимофей это участие для поступления в училище пригодится.
— Хорошо, дядька Петро, я ещё больше заниматься буду. А когда зимние сборы будут?
— В конце февраля следующего года. Так что время ещё есть. Тренируйся и Ромку под свою руку забирай. Пускай у тебя учится всему.
Так в мою жизнь вошёл Ромка Селевёрстов, который надолго стал моим напарником в моих начинаниях в этом мире.
С учётом того, что сезонных работ по хозяйству почти не осталось, мы с Ромкой где-то за месяц оборудовали в пустом пристрое для зимовки скота теперь уже моего дома небольшой спортзал. В нём разместили сделанные самими брусья, турник, шведскую стенку, деревянную модель коня с седлом для обучения упражнениям джигитовки, передвижной станок для рубки лозы и чучело для этих же целей и, конечно же, макивару и другие приспособы для рукопашного боя.
Приехавший посмотреть на наши занятия атаман Селевёрстов, увидев все эти снаряды, только крякнул, покрутил ус, а потом молча и задумчиво смотрел на наши упражнения. В тот раз он так ничего и не сказал о нашем спортзале, но потом ещё несколько раз приезжал вместе с сыном Никифором и вахмистром Митяем Широким. Все вместе смотрели, как мы исходим потом с Романом, выполняя мною, разработанный комплекс физических упражнений с использованием имеющихся снарядов, проводим учебные схватки на пиках, шашках, кинжалах, тренируемся в рубке. Но никто опять не сказал и слова.
Потом пришла зима. Наши с Ромкой занятия прерывались только охотой на зверье и птиц, да заготовку дров. По станичному «уроку» каждый казак должен был поставить 20 брёвен в государственную казну. Для большой семьи Селевёрстовых, в которой по реестру числилось трое взрослых казаков, надо было заготовить шестьдесят брёвен. Вот и работали мы с Ромкой сучкорубами, да охотой промышляли для бивачного котла и домой что-то впрок из лесной дичи запасти.
После Рождественских праздников на святки из станицы в Благовещенск тронулся так называемый «ярмарочный обоз». По договорённости с атаманом вместе с семейством Селевёрстовых поехал и я.
Глава 8
Благовещенск
Четыреста вёрст до Благовещенска прошли за две недели, по дороге останавливаясь то в лесу, то у родственников и хорошо знакомых казаков семьи Селевёрстовых в станицах, расположенных ближе к административному центру Амурской области.
И вот ранним утром, ещё в сумерках наш обоз въехал в Благовещенск! Город, в котором я родился или ещё должен буду родиться в будущем. Я вертел головой по сторонам, проезжая по улицам и ничего не узнавал — большая станица! Где асфальтированные проспекты, окружённые многоэтажными домами в сиянии рекламы? Где проносящие машины и шум многолюдного города? Ничего этого не было! Но будет, обязательно будет!
Остановились мы в заезжем доме купца Чурина. Атаман Селевёрстов с Никифором сразу же ушли с приказчиком Чурина договариваться о продаже привезённой пшеницы, рыбы, мяса, шкур, а мы с Ромкой принялись выпрягать из трех саней лошадей и вместе с тремя верховыми, на которых ехали мы с Ромкой, да Никифор, повели их на конюшню.
Тётя Оля — жена атамана со снохой Ульяной — женой Никифора и дочерью Анфисой из распряженных саней стали таскать узлы с добром в дом, где были сняты комнаты для проживания на время ярмарки.
Вскоре вернулись довольные Никифор и дядька Пётр. Как выяснилось, им удалось очень выгодно продать почти весь свой товар Чурину, немного оставив самого ценного для ярмарочной распродажи. На радостях атаман заказал баню и обильный ранний обед, после которого мы всем семейством, принарядившись, отправились смотреть город.
Этот променад очень напомнил мои походы с жёнами по магазинам в моём прошлом мире. Я никогда не мог понять женщин, как они могут ходить по магазинам «просто посмотреть». Если мне надо было что-то купить, то я шёл и покупал, не смотря на остальной товар. У моих же жён «просто посмотреть, померить, прикинуть» могло растянуться на долгие часы моих мытарств. Особенно меня добивало, когда всё это происходило при полном отсутствии денег в нашем семейном бюджете.
Здесь происходило тоже самое. Женщины во главе с тётей Олей заходили в каждую лавку, где смотрели, приценивались, примеряли, прикидывали и т. п. Но при этом все мужчины Селевёрстовы практически не отставали от своих женщин, также что-то смотрели, ахали, приценивались. И ничего не покупали. Когда я спросил атамана, почему ничего не покупают, то был сражён его ответом: «Так на ярмарке всё дешевле будет. А тут просто посмотрим». После такого ответа я просто выпал в осадок и, наверное, умер бы от скуки, но перед заходом в очередную лавку, я увидел на соседнем доме вывеску — Городская общественная библиотека.
