Жалко только дядьку Петра с атаманства сняли. Не в открытую, но была рекомендация сверху о замене атамана на выборах. И с января 1890 года после выборов атаманом Черняевского округа стал Савин Иван Митрованович.
Особой поддержки от него нашему учебному отряду не было, но и не мешал. Правда и цену за лесные трофеи перестал давать высокую, но это нас особо не волновало, так как к концу января каждый из казачат нашего учебного отделения получил от меня по две с половиной тысячи рублей. Удалось удачно съездить в Благовещенск.
Глава 17
Золото
Когда я поражал надворного советника и директор Благовещенской женской гимназии Петра Ивановича Бекетова своими знаниями, даже не предполагал с какими трудностями мне придётся столкнуться при сдаче экзаменов за шестилетний курс Благовещенской мужской гимназии.
Как выяснилось из программы экзаменов, которую мне представил Бекетов, необходимо было сдать экзамены: по русскому языку, по истории всех разделов, то есть древнего мира, отечественной, всеобщей; арифметике, алгебре, геометрии, физике, географии, Закону Божьему. И самое страшное для меня по немецкому, французскому, латинскому и древнегреческому языках.
Как мне рассказал протоирей Ташлыков для поступления в военное училище, нужен был аттестат об окончании полного курса восьмилетней гимназии. Поэтому основной контингент юнкерских училищ составляли дворянские дети, которые желали служить в офицерских званиях, но в силу своих умственных способностей завалившие в седьмом классе гимназии латинский язык или в восьмом классе древнегреческий. При этом даже без древнегреческого, с аттестатом за 6 классов можно было поступать сразу на второй выпускной класс юнкерского училища.
Кандидаты для учебы из проходящих службу солдатских унтер-офицеров и казачьих урядников поступали, как правило, в подготовительный класс юнкерского училища с экзаменом по особым облегченным программам и учились три года.
Окончившие двухгодичное юнкерское училище по первому разряду производились при выпуске в офицеры по XII классу табеля о рангах: подпоручик в пехоту, корнет в кавалерию и хорунжий в казачьи войска.
Окончившие курс по второму разряду выпускались в свои полки в старших унтер-офицерских званиях: подпрапорщиками, эстандарт-юнкерами и подхорунжими. Дальнейшее производство в офицерские звания производилось не иначе как по удостаиванию непосредственного начальства.
В общем числе оканчивающих юнкерское училища, выпускаемые по I разряду составляли весьма незначительный процент, а большинство выпускаемых по II разряду не имели требуемого образовательного ценза. В результате этого, долгие годы ожидали в «подофицерах» производства в офицеры, достигая первого офицерского чина тогда, когда их сверстники по выпуску из военных училищ успевали далеко уйти вперед по пути служебной карьеры.
При этом, необходимо было отметить, что если своей служебной подготовкой и знанием быта нижних чинов выпускаемые из юнкерских училищ, особенно из числа унтер-офицеров и урядников, значительно превосходили офицеров, окончивших курс военных училищ, то по своему общему образованию и теоретической военной подготовке они значительно им уступали.
Вследствие этого, в пехотных и кавалерийских войсках состав офицеров распадался на две группы — окончивших военные и юнкерские училища. Выпускники юнкерских училищ назначались на ответственные должности командиров отдельных частей сравнительно редко, и обыкновенно заканчивали свою карьеру чином подполковника или войсковой старшина у казаков.
Вот и пришлось мне в течении года основательно засесть за учебники и иностранные языки. Благо опыт изучения не родного языка в прошлой жизни был: английский на отличном уровне, пушту, фарси дари или таджи и чеченский на уровне нормально допросить пленного. Как мне говорил преподаватель английского языка в рязанском училище: «Курсант Аленин, у вас феноменальная память на лексику и грамматику иностранного языка, а произношению может позавидовать выпускник иняза». И это подтверждалось на практике сначала в Афганистане, ещё до училища, где у меня как-то само собой пошли и пушту, и таджи, а потом на первой Чеченской войне чеченский.
Моим учителем в станице стал протоирей Ташлыков. Закончивший Санкт-Петербургскую семинарию с отличием Сан Саныч все необходимые четыре языка знал очень хорошо. Педагог из него оказался также отличным. Бекетов и те две замечательные женщины, которые у меня принимали экзамен, все необходимые учебники, словари, справочники мне предоставили, положив в мешок. Новых знаний я никогда не боялся и к новому 1890 году все четыре языка и другие дисциплины я освоил, по мнению Ташлыкова, если и не по первому разряду, то на неплохом уровне для сдачи экзаменов.
В Благовещенск после нового года и Рождества Христова в большом обозе поехали без бывшего атамана Селевёрстова. Хотя и старался Пётр Никодимович не показывать своей обиды из-за своего смещения с должности, но со стороны это было хорошо видно. Поэтому, чтобы не отвечать на расспросы знакомых и родни во время поездки на ярмарку в Благовещенск, старшиной обоза семьи Селевёрстовых им был назначен старший сын Степан. Я и Ромка ехали на отдельных санях, в которых везли добытые нами меха и шкуры, а также различное имущество семьи на продажу. Отдельно в санях ехал запрятанный мешок с золотым песком.
В этот раз обоз без происшествий дошёл до Благовещенска за двенадцать дней. Остановились опять у купца Чурина. На следующий день, я отпросился у Степана и на Гостинодворскую ярмарку не пошёл, а направился решать золотой вопрос. Для этого, я в первую очередь нашёл Митяя Широкого, который с членами обоза семейства Шохиревых остановился в соседних номерах заезжего дома. Митяй сидел в харчевне и, судя по его виду, поправлял испорченное накануне здоровье в гордом одиночестве и за дальнем от стойки столом.
— Здоровья, господин вахмистр, — обратился я к Митяю.
— Ааа…, Ермак, — Дмитрий Шохирев поднял на меня мутный взгляд. — Мы же с тобой ещё в распадке на Дактунак договорились, что можешь меня звать Дмитрий, для Митяя молод ещё. Так какого…? Садись!
Я сел за стол и продолжил:
— Дмитрий есть выгодное дело.
— И на сколько выгодное? — усмехнулся вахмистр.
— Если выгорит, то ты и два или три помощника, которых ты подберешь, получат три тысячи рублей или больше.
— Что за дело? — взгляд Шохирева стал жёстким и внимательным. Весь хмель с него мгновенно слетел.
— Мне надо контрабандистам сдать золотой песок. Много. Нужна защита и желательно не из наших станичников. Чтобы на станичный обоз не навести.
— Много, это сколько?
— Побольше двух пудов.
— Сколько?! — казалось, глаза Митяя от изумления сделались в два раза больше. — И где же ты столько нашёл? Хотя чего спрашивать, у хунхузов в лагере. Больше негде.
— Там и нашёл, — я усмехнулся. — Теперь надеюсь продать и по три тысяче рублей каждому из казачат моего отряда выдать.
