По дороге к кровати меня перехватила метелка. Вопросительно зашуршала крыльями, подлетела к ванной.
— Опять купаться? Смотри корни не пусти.
Набрав метелке воды, я забралась под легкое одеяло. На соседней подушке успокаивающе мурлыкала Фан. За окном по звездному небу медленно плыла огромная луна. Должно быть, сегодня хозяин подлунных земель особенно силен. Я вспомнила нашу прогулку по лесу. Как ели ежевику… И после, на лестнице… Для ведьмоненавистника он очень хорошо отнесся ко мне. Даже слишком.
Проснулась я рано, едва алый краешек солнца выглянул из-за укутанного сизой дымкой горизонта. Разбудил меня мелодичный перезвон, будто рядом осыпались осколки зеркала, — бабушкины украшения звали родную кровь, и зов становился все громче, варьировался от едва различимого хрустального звона до грохота, будто стекло разбивают прямо над головой. То еще чувство.
К счастью, зов я слышу только ранним утром, когда отражения в зеркалах «оживают» под первыми солнечными лучами. Романтично. Но что он означает — неизвестно.
Кассия в ненависти к собственному дару зашла очень далеко — архивы ее родителей сгорели в пламени камина. Остановить ее, увы, было некому. Женщина, давшая мне жизнь, была сиротой на воспитании назначенного короной опекуна. Спасибо, хоть украшения не полетели следом. Однако знания Кассии ограничивались лишь тем, что было прочитано и выучено в юности, до вхождения в полную силу, когда она считала дар мага отражений очень романтичным. В итоге я осталась без ценных сведений о бабушкиных украшениях.
Поморщившись от назойливого перезвона, я задумчиво погладила Фан. Кошка потянулась, мурлыкнула и прислала грезу с перстнем бабушки, а потом — осколки зеркала. Фантазия у импа отличная, иначе нам было бы непросто общаться. Сейчас она предлагала заменить украшение копией, чтобы избавить меня от трезвона.
— Рано. — Я потерла ухо в надежде отделаться от звука падающих осколков.
Не помогло. Я вытянула шею, в открытое окно было прекрасно видно солнце, алый диск наполовину выполз из туманной дымки на горизонте. Однако зов не спешил покидать мою голову или стихать, наверное, из-за того, что я рядом с украшениями. Придется согласиться с Фан и рискнуть. Подменить перстень. Есть надежда, что, когда у меня окажется хотя бы часть комплекта, зов стихнет. Иначе рискую провалить задание из-за постоянной назойливой «музыки» в ушах.
Фан снова показала мне перстень.
— Хорошо, но только его.
Я быстро умылась, переоделась из халата в платье, причесалась. Сняла пустой котелок с подоконника, запихнула его в гардеробную от греха подальше. Метелку закрыла в ванной, предварительно налив ей воды. С собой взять летающую вредину не решилась: во-первых, неизвестно, что она выкинет; во-вторых, уж больно громко крылья шуршат. С таким сопровождением любой конспирации придет конец.
Оставив летающую аномалию плескаться в ванне, я достала из тайника копию перстня. Фан, пока я приводила себя в порядок, успела проверить спальню Хлои и обрадованно сообщила, что перстень и серьги все еще лежат на туалетном столике драконицы, а хозяйка комнаты крепко спит.
— Идем, — погладив Фан, я выскользнула в коридор.
Кроме умения ходить зеркалами, не оставляя следов, кошка обладала еще одной магической способностью. Она могла пронести через отражения небольшой предмет, по весу сопоставимый с монетой. Именно так мы собирались подменить кольцо и серьги. Колье мне предстояло выкрасть самой. Слишком оно тяжелое для Фан.
Только вот имелось еще одно ограничение для магии импа, чем дальше она несла предмет зеркалами, тем больше была вероятность, что на выходе мы получим стеклянную крошку вместо перстня.
Я могла бы попробовать достать комплект через зеркала, но тогда оба зеркала, через которые пройду, разлетятся вдребезги, и меня точно вычислят.
У двери комнат Хлои дежурил Эльберт. Белый дракон мешал подойти ближе. Оглядевшись, я заметила окно, а высунувшись в него, обнаружила широкий каменный карниз. Заканчивался он в нескольких шагах от первого окна Хлои. Дальше его не то обрубили, не то снесли когтями. Если вспомнить, что в комнатах живет юная драконица, все может быть. Надо было брать метелку.
Я сняла серьгу, потерла зеркальце на подвеске, убедилась в идеальной чистоте отражающей поверхности. Запихнула ее под чулок, спустила почти до щиколотки. Аккуратно проделала дырочку в тонкой паутинке напротив поблескивающего в центре подвески «оконца». Зацепила застежкой, чтобы сережка не сползла. Дала Фан копию перстня. Кошка понятливо стиснула его в зубах и заспешила по каменному выступу стены. Чем ближе к зеркалу Хлои, тем лучше.
Дождавшись, когда помощница окажется неподалеку от нужных окон, я обняла оконную раму и осторожно, сметая платьем с замковой стены пыль, двинулась по карнизу. Прохладный ветерок играл волосами, челка лезла в глаза, от стены тянуло старым сухим камнем, пальцы посерели от пыли. В голове назойливо звучал зов украшений.
Добравшись до Фан, я выставила ногу с закрепленной на чулке серьгой. Имп хоть недовольно встопорщила усы, но в крохотное зеркальце, с ее точки зрения — неудобное, запрыгнула.
Стоя на карнизе, я считала секунды. Надеюсь, никто из драконов не решит полетать с утра пораньше? Сложно будет объяснить прогулку по карнизу. Драконы не решили, зато за спиной раздался знакомый шорох двух пар крыльев, а потом на карниз ветками долу приземлилась метелка.
Как она тут оказалась? Я же запирала дверь!
— Мяу? — пока я изучала метлу, замершую истуканом, Фан вернулась.
В зубах кошки поблескивал бабушкин перстень. Изогнуться, чтобы достать его, я не могла — карниз слишком узкий. Поэтому мы двинулись обратно — подгоняемая взмахами руки метелка, я, молящаяся, чтобы ей не пришло в голову взлететь и хлопаньем крыльев привлечь внимание Эльберта, который чудом не услышал ее прилета, и Фан, довольная и гордая.
Оказавшись на подоконнике, я первым делом схватила метелку. Лишь бы не полетела! Потом спрятала в карман добычу импа. С замиранием сердца прижимая к себе подозрительно притихшую метлу, прокралась до лестницы. Вздохнула с облегчением в своей гостиной.
— Умница! Можешь же вести себя нормально? — похвалила метелку, отпуская ее в свободный полет.
Метла громко захлопала крыльями, всем видом показывая, что послушание было явлением кратковременным, как цветущий кактус, и надеяться на его повторение глупо.
Оставив деревяшку нарезать круги у люстры, мы Фан направились в спальню.
— Скрести за меня лапы, хорошо? — Я достала перстень, провела пальцем по блестящему лавандовому камню.
В ушах до сих пор звенело бьющееся стекло. Сжала перстень в ладони. Ничего.
— Надеть тебя, что ли? — Я покрутила украшение в пальцах.
В конец концов, чего я боюсь? Сниму, если что.
Перстень легко скользнул на средний палец левой руки. Аметист ярко блеснул, стал насыщенно-лавандовым. Стеклянная какофония в голове исчезла, зато появилось весьма странное ощущение, словно меня разворачивает влево. Потом будто невидимая нить натянулась, и пришло понимание, где находятся серьги и колье. Затем все исчезло.
