— Берешь ли ты, просящая, этого просителя в мужья?
В драконьих обрядах обходились без имен. Имя — звук, а связывают судьбы.
— Беру, — улыбнулась я жрецу.
— Берешь ли ты, проситель, эту просящую в жены? — повернулся он к дракону.
— Беру, — ответил Крэйг.
— В присутствии свидетелей именем Лунной Девы и Повелителя Пламени объявляю вас мужем и женой!
Ленточки на наших руках вспыхнули искрами, загорелись. Но кожу не обожгло, по запястьям заструилась вязь брачного браслета. У меня — синяя, у Крэйга — алая.
— Можете поцеловаться, — довольно разрешил жрец.
Целовались мы под насмешливое: «Поздравляю, внук!» — и ехидные аплодисменты. Уткнувшись в камзол мужа лицом, я тихо пробурчала:
— Прокляну!
Магнус услышал и тут же отозвался:
— Проклянете, леди, но не меня.
На моих пальцах вспыхнули голубые змейки, я повернулась к старшему Эзраа. Навредить не смогу, но хоть душу отведу. Крэйг сжал мое запястье, отрицательно покачал головой.
Магнус насмешливо приподнял седую бровь:
— Прелестно, внук! Отрадно видеть, что ты настолько в отчаянии, раз решил вспомнить молодость.
И милый дед, заложив руки за спину, покинул двор. Гад ползучий! Откуда он вообще узнал? Впрочем, откуда — понятно, добрые люди увидели Крэйга у храма и донесли новому-старому начальству. Но ведь каков подлец! Внуку настроение испортил, а придраться не к чему. Он ведь ни слова не сказал о скрытых в глубине замка «традициях».
Убедившись, что все благополучно разрешилось, жрец ушел.
— Мы к дриадам. — Крэйг повернулся к Фиру, показал на Фан. — Отнеси ее в замок. Проверь еще раз артефакты истинного облика, ни один не должен сбоить.
Черный дракон понятливо козырнул. Подхватил кошку, махнул помощнику. Прежде чем уйти, Крэйг задумчиво посмотрел на статуи.
— А что он имел в виду, когда говорил про твою молодость? — осторожно спросила я.
— Глупость. — Дракон поморщился. — Я когда-то мечтал, что однажды смогу попасть в подлунные земли.
— А это возможно?
— Нет. Это легенда. Красивая и старая. — Крэйг положил мне на плечи руки, грустно улыбнулся. — Мечты взбалмошного мальчишки, неспособного себя контролировать.
— Расскажи, — попросила я, улыбаясь в ответ.
Крэйг снова посмотрел на статуи, хмыкнул.
— Ты же слышала легенду, что хозяева подлунных земель когда-то могли не только черпать оттуда силу, но и находиться в тех волшебных местах?
— Да.
— Вот об этом я и мечтал. Но не только. Есть еще более старая легенда, что искренние взаимные чувства и чистое сердце дают хозяевам огромную силу и что именно так им удалось сделать эти земли плодородными.
— Красивая сказка.
— Не все сказки — ложь.
Руки Крэйга соскользнули с моих плеч. Взяв мои ладони в свои, он поочередно поцеловал запястья. Сердце замерло, я смотрела в карие глаза и ждала. Ждала кусочек своей сказки.
— Мы можем отдать крылья тем, кого любим и кто любит нас.
Я разочарованно вздохнула. Уж это мне точно не грозит! Нежности и заботы со стороны дракона хоть отбавляй, но любовь? За четыре дня? Это вряд ли.
— Красиво и романтично. — Я подняла голову, заметила статуи.
Что смотрите? Да, я его люблю, да, боюсь. Могли бы дать знак, что ли. Дескать, не бойся, пройдет время, и его нежность станет чем-то большим. Или не станет. Определенность лучше неизвестности.
Но богам, должно быть, было забавно следить за метаниями зеркальной ведьмы, они молчали.
Крэйг взял трость и предложил мне локоть. У выхода из храма он обернулся драконом. Теперь я могла спокойно летать на нем, никому ничего не объясняя.
Мне снова не удалось насладиться полетом. Крэйг воспользовался моментом, чтобы рассказать правду о «традициях» рода Эзраа.
Омела действительно была дриадой. Молодой. Пришлой. Она на самом деле привезла с собой дерево, высадить которое не решилась, потому что боялась пожаров, и этот страх был велик. Не исправили ситуацию ни любовь Азарина, ни попытки помочь невестки-ведьмы. Омела страстно желала избавиться от корней, но умирать для этого не хотела. Срубленное дерево дриады — смерть.
— Это не Азарин ее замуровал, а она его. — Крэйг плавно взмахнул крыльями. — Она умело морочила голову обитателям Алфорда почти две луны. Ни у кого не было причин думать, что он в замке, а не улетел по делам. А горничных Омела никогда не допускала в их покои, убиралась сама.
Я крепче вцепилась в драконий гребень, ошарашенная новостью.
— Неизвестно, что она сделала, как это могло помочь ей избавиться от корней, но брат Азарина и его жена, когда пробились сквозь лианы, нашли ее мужа мертвым…
То, что случилось потом, с трудом укладывалось в голове.
Омела поняла, что раскрыта, и заперлась в покоях с телом мужа. Сбежать она не могла, убийство не избавило ее от корней. А оставить свое дерево она не рискнула. И тогда она воспользовалась силами. В отличие от других дриад у Омелы отлично выходило управлять не только растениями, но и животными. В Лаэрте случилось первое массовое бешенство скота. Но целью было не навредить селянам, целью стал брат Азарина. Омела хотела с его помощью выиграть время, чтобы сбежать. В отличие от мужа дриады он не был хозяином подлунных земель, отличался вспыльчивостью. В ярости обернулся драконом, тут его и накрыло силой Омелы.
Проклятие в Алфорде было. Омелу прокляла невестка, которую смертельно ранил потерявший рассудок муж. Но это не конец истории. Омела не смогла сбежать, но она не погибла. Она выжила. Более того, она смогла перевести часть проклятия на Эзраа и ведьм.
Каждое полнолуние ей требуется жертва. Дар монстру, которым она стала, должна принести ведьма.
— Откуда у дриады такие способности? — прошептала я.
— Не знаю, — сердито рыкнул Крэйг. — Мощный артефакт, запрещенное заклинание или что-то еще. Предки предпочли откупиться, а не разбираться. Они боялись впасть в ярость и погибнуть.
— Почему никто не заметил, что тут пропадают люди?
— А местные и не пропадали. Они брали тех, кого не станут искать. Убийцы, насильники — не те, по ком будут плакать. — Крэйг невесело фыркнул: — У Магнуса даже целый специальный отряд карателей на службе имеется, который ищет таких людей по стране.
— Но он не судья, чтобы выносить приговоры.
— Именно так я ему и сказал.
Однако это было лишь начало истории.
Несколько веков Эзраа свято чтили «традиции», передавая тайну наследникам, от одного хозяина подлунных земель к другому. От ослабевшего предшественника к новой крови.
