– Когда мы выступаем? – я устроился напротив наемника.
Оливер словно не заметил меня. Смотря в сторону, Фосс затянулся табаком и выпустил три колечка. Весь его вид говорил, что я пристал с разговором не вовремя. В момент, когда хочется уйти от мыслей, терзающих каждый день, не очень-то располагаешь к разговорам, что только-только оставили в покое. Даже Оливер не железный и может позволить себе несколько минут блаженного ничегонеделания.
– Фосс, – раздраженно сказал я и попытался поймать его взгляд. – Мне кажется, меньше остальных о нашем походе знаю лишь я. И я не собираюсь идти в Запустение, словно слепой и глухой!
– Ты готов нарушить свое слово? – на лице Оливера дернулась скула. Наемник воткнул меня свой пронзительный взгляд. Моя уловка удалась. Намек, что могу покинуть поход должен был вывести его из равновесия. Я хотел получить от этого разговора больше привычных фраз, что, мол, заберемся поглубже в проклятые эльфийские леса, а там видно будет. Я действительно не желал идти в неизвестность.
– Не в моих обычаях забирать данное ранее слово, и я его сдержу. Но… – я смотрел прямо в глаза Оливера и старался не отвести взгляд. Сделать это было, прямо скажем, очень непросто.
– Что 'но'? – наемник посмотрел в сторону, шумно выдохнул и выпустил изо рта табачный дым.
Я победил!
– Но я хочу знать о нашем походе все, что знаешь ты! Либо мы идем в Запустение вместе, либо я сам ищу способ рассчитаться твоим Хозяином, – я особо выделил два последних слова. Я блефовал. Ринуться в Запустение в одиночку – почти верное самоубийство, но вор никогда не должен идти на дело, не зная как добраться до цели. Вор не должен вручать свою судьбу в чьи-то руки. Я ночная крыса! Вор! А не марионетка, какую выкинут при первом удобном случае. Смолчи сейчас Оливер, и я бы уверился, что арнийский первосвященник отказал мне в праве на возвращение из Запустения.
– Мы выступаем через два дня. Столько нужно, чтобы Морок поутру забрал полученный груз, доставил его до своих людей и вернулся сюда. После мы идем с ним на север до родовой стоянки орка, – Оливер пыхнул дымом и грязно выругался. – Там мы пересаживаемся на лодки и углубляем в леса на несколько дней. Идти будем по Черной речке, это быстрей и безопасней, чем по земле. Черная речка спускается с гор и поворачивает к Запустению как раз недалеко от стоянки Манрока.
Оливер говорил нехотя, и я никак не мог уловить, оправдались мои подозрения или нет. Но Фосс точно не собирался рассказывать мне этого раньше.
– Плыть будем до Гнилого водопада. Спустимся вниз. Наша цель добраться до места, где Черная впадает в Тарту. Когда-то по ней ходили корабли до эльфийской столицы. Что там сейчас, не знает никто. Кроме того, что именно там наша цель.
– Это все?
– Нет. Дальше Гнилого водопада никто не заходил. По старым картам, от водопада до устья Черной реки расстояние в три раза большее, чем мы минуем со дня входа в Запустение. Это, если напрямик.
– Почему не зайти в Запустение сразу через Тарту? Из-за того, что нам придется огибать весь материк? – я бы предпочел продлить наше путешествие в разы, зато добраться до великой эльфийской реки в безопасных водах прибрежных морей. Лучше обогнуть пол материка и миновать половину стран Большого Орнора, чем один день пути через Запустение.
– Тарта слишком опасна в своем устье даже по меркам Запустения, – отрезал Фосс. – Теперь все.
Оливер поднялся.
– Я спать, – буркнул он. Состоявшийся разговор был решительно не по душе наемнику.
– Подожди! Антуан просил не посвящать меня в маршрут похода?
На мгновение Оливер помедлил с ответом:
– Он приказал мне не делать этого.
Наемник выглядел странно, я никогда не видел его таким. Он был и рассержен, и одновременно сбит с толку.
– Почему ты тогда рассказал?
Вместо ответа Фосс двинулся к лестнице на второй этаж. Когда я уже решил, что разговор окончен, Оливер бросил, не оборачиваясь, последнюю фразу:
– Не знаю!
Несколько долгих минут я переваривал беседу. Разговор с Фоссом показался мне откровенным, но ответа, на который я рассчитывал, по-прежнему нет. Никак не прояснилось, входит ли в планы Антуана мое возвращение из Запустения или нет. Возможно, кардинал не давал Оливеру указаний держать со мной ухо востро, иначе бы тот не откровенничал про маршрут. А может это, наоборот, означает, что мне суждено в Запустении и остаться, забрав все тайны экспедиции в могилу.
Только одно обстоятельство было явным. Прямой указ не раскрывать вору детали будущего похода означал, что Антуан не доверяет мне и полагает, что я могу сбежать до того, как наш отряд вступит в эльфийский лес. А раз не доверяет уже сейчас, то как верить вору, ночной крысе, потом? Когда этот вор узнает гораздо больше тайн арнийского первосвященника! Я остался при своих сомнениях.
Таверна потихоньку пустела. Люди отправлялись спать раньше обычного, слухи о расходившихся в последнее время упырях не способствовали долгим посиделкам. Вино и эль почему-то поглощались народом с меньшей охоткой. К полуночи гости таверны 'У кота' остались лишь за тремя столиками. Фосс поднялся наверх уже часа с три назад. Пора!
По-воровски тихо, разве что открыл замок ключом, я проник в наш номер и замер у окна. Бывший наемник мирно спал, сверху также не раздавалось ни звука, только шумел ветер за окном. Обостренный магией слух не улавливал ничего подозрительного.
Я неспешно вооружился. Два пистоля, бракемарт в плотных ножнах, поясной кинжал, один засапожный нож и двое метательных в рукавах. Черный плащ с глубоким капюшоном, маска на лице и перчатки сделали меня одним целым с темнотой.
Некоторые утверждают, что могут почувствовать во сне близкое присутствие опасности либо попросту чужого человека, и просыпаются. Возможно, но только если рядом не ночная крыса. Особенно, когда она использует всю воровскую магию. Никто и не когда не проснется, когда я крадусь рядом в ночной тьме. Николас Гард мог бы быть не только вором, но и убийцей.
Под мерный храп Оливера я отворил окно и, ухватившись за карниз, начал медленно подниматься наверх. Сердце бешено колотилось. Мне показалось, что на крыше прямо над головой раздался давешний шорох. Отсчитывая в голове секунды и обливаясь холодным потом, я подтягивался выше.
Время кажется вечностью, когда смерть близка и ничего не можешь предпринять для своей защиты. Беспомощность и уязвимость превращают каждое мгновение в бесконечно долгое. Но я, наконец, очутился на крыше и спрятался у большой плоской трубы. Я потянулся сразу ко всем воровским талантам, в ночной темноте магия Харуза делала меня сверхчеловеком. Я видел сквозь мглу очертания любых предметов, даже безлунной ночью, а слух помогал там, где магический взгляд гасился тенью.
Все мои воровские таланты обострились до предела. На крыше находился только я один. Я не шевелился, став частью тени дымоходной трубы. Ночь и магия слили меня с ночной мглой воедино. Я ждал. Мне казалось, что ждать придется недолго, и предчувствия не обманули.
