После короткой паузы отец Томас произнес, оглядывая каждого из нас:
– Благоразумие требует действовать с предельной осмотрительностью. Так мы и поступим, а сейчас пора двигаться дальше. Отец Самюэль, ведите нас. Не то не успеем до рассвета.
Ответ Велдона оставил меня в недоумении: я так и не понял, внял инквизитор моим предостережениям или нет. В прошлый раз меня спасли круг, молитва и крест. Сейчас круга не будет, мы должны идти, и, когда нечисть явится, в распоряжении останется несколько мгновений, чтобы ее сдержать обычным оружием, а потом… Что потом? Я не мог предугадать. Я знал лишь то, что у отца Велдона есть священная реликвия и что он предупрежден об опасности.
– Иди сюда…
Совсем рядом. Я взял в обе руки по пистолю. Помолится бы, но не мог заставить себя вспомнить слова молитвы. Я постоянно думал о ночи на Пути проклятых и крепче сжимал оружие. Да, тогда я взывал к небесам, молился. Почему же сейчас не делаю того же? Я шел вторым, сразу за широкой спиной толстого отца Самюэля, который пыхтел и время от времени ронял фразы о том, что наёмники нынче чересчур себе на уме, слишком многое им позволительно, в особенности глупые и вздорные предчувствия. Чертов монах! Слуга Божий на грешной земле, а весь его облик заражал неприятием к одной только мысли о молитве.
Мы ступали по невысоким сугробам, ломая белый покров следами. Если на них наткнутся, то искать беглецов будут недолго. Но ничего иного, кроме как идти вперед, не оставалось. Судя по чуть расступившимся в стороны деревьям и кустам, мы вышли на лесную тропу.
– Иди сюда…
Очень близко. О следах на снегу можно будет побеспокоиться позже. После встречи с нежитью. Я ждал её появления: минута сменялась минутой, прошел, наверно, час, а мы так и шли по почти безветренному и тихому зимнему лесу.
– Иди сюда!
Восставшая из могилы мертвая девочка стояла в двух дюжинах шагов впереди. Её головка чуть склонилась набок, длинная челка скрывала глаза, а летнее платьице казалось слишком тонким и коротким для морозной ночи. Кошмарное воспоминание о Пути проклятых ожило и предстало передо мной во плоти.
– Матерь Божья! – отец Самюэль взвизгнул от неожиданности, споткнулся и сделал еще шаг, пока я не закричал.
– Стоять!
Позади кто-то произнес:
– Ребенок?
Кроме сдавленного возгласа, непонятно кому принадлежащего, сзади более не раздавалось ни звука. Вскинув пистоли и направив их на нежить, я сошел с тропы, дабы толстяк не загораживал упыря. Обернувшись и заметив поднятое оружие, толстяк буквально подскочил ко мне. Отец Самюэль широко раскинул рукава рясы, снова загородив обзор. Кровь и песок!
– Это же дитя! – жарко выпалил он. Подбородок тучного инквизитора трясся от негодования. Жуткая сущность девочки была известна лишь мне одному. – Как же так можно!
– Проклятье! Вы даже не представляете…
– Нет! Нет! И нет! – отец Самюэль размахивал руками.
А я пытался не упустить нежить из вида. Дьявол! Она чуть приблизилась. Я делал шаг, полшага в сторону, чтобы отойти от толстяка, однако тот упрямо следовал за мной, закрывая от поднятого оружия девочку. Кровь и песок! Знал бы ты, что это за девочка, толстяк! Звеня железом, к нам подскочили Тейвил и Брендон, на их лицах сквозила растерянность, однако аркебузы также были нацелены на 'ребенка'. Я бросил взгляд через плечо. Джон тоже изготовил арбалет для стрельбы, он крутил головой по сторонам за спинами двух оставшихся инквизиторов, прикрывая их от нового нападения.
Упырь не двигался, словно застыл, только легкий сквозняк теребил платьице. Вид раздетой девочки, в лесу и зимой, наполнял сердце жалостью. Вместе с состраданием тучного инквизитора охватило безумие. Обнаружив еще двоих с оружием наперевес, он попятился спиной к упырю, повторяя одну и ту же фразу:
– Это же ребенок! Это же ребенок!..
– Иди сюда!
Я шагнул следом, но толстяк только быстрей двинулся назад, спотыкаясь. Он сейчас упадет!
– Стойте! – устояв на ногах, закричал обезумивший инквизитор, как только Тейвил и Брендон последовали за нами.
– Отец Самюэль! – заговорил я. – Подождите! Вы…
– Замолчите! – снова закричал толстяк. – Это же ребенок!..
После каждого моего шага он делал два, все время увеличивался дистанцию между нами. Я замер, чтобы инквизитор остановился, и хранитель библиотеки прекратил пятиться. Он шумно и тяжело дышал. Толстяк постоянно переводил взгляд то на меня, то на барона и Брендона рядом с ним. Они также остановились в нескольких шагах позади. Мертвая девочка медленно клонила голову на другой бок. До нее, по-прежнему отгороженной от меня тучным монахом, уже менее десяти шагов.
Чего же Велдон воды в рот набрал? Я выругался про себя. Толстяк сделал еще шаг назад, а мертвая девочка с какой-то звериной грацией встала на четвереньки.
– Да оглянись ты! – не выдержал я.
– Отец Самюэль! Окститесь! Вспомните Господа нашего! – воскликнул Томас Велдон.
Он начал действовать, но слишком поздно. Едва тучный монах отступил еще на шаг, нечисть кошачьими прыжками понеслась к нему. Два аркебузных выстрела грянули одновременно, оба прогремели в пустоту. Упырь вскочил на плечо отца Самюэля и видимой легкостью оторвал инквизитору голову, запустив ей в сторону двух других церковников. Зарычав, тварь прыгнула ко мне. Тучное тело отца Самюэля грузно рухнуло наземь, залив снег темной кровью из разорванной шеи.
Тварь стояла в четырех или пяти футах от меня. Её тонкие губы дрогнули в улыбке, маленькая ручонка сдвинула челку, и я увидел глаза – два белка без зрачков. В них я увидел только смерть и собственный страх.
– Получи! – сорвалось с моих уст вместе с выстрелом. Я тут же разрядил второй пистоль и, отбросив ставшими бесполезными железяки, потянулся ко второй паре пистолей.
Я попал дважды. Обе пули угодили точно в грудь упыря. После первого выстрела нечисть качнулась, широко вскинув руки, а второй отбросил тварь на десять футов назад.
– Иди сюда! – она поднялась и опять улыбнулась. Челка заслонила белесые глаза.
Перешагнув через труп инквизитора, я выстрелил. Попал! Как и мгновение назад пуля отбросила тварь на несколько шагов, и снова она поднялась. Платье на груди превратилось в лохмотья, но каких-либо повреждений на тельце нечисти не было.
– Иди сюда!
Обнажив шпагу, я выстрелил. Четвертая пуля угодила в снег рядом с маленьким вампиром. Зашипев, упырь оттолкнулся от земли и стрелой полетел ко мне. Я отпрыгнул и покатился по земле, ожидая после каждого удара сердца, как в меня вопьются острые клыки. Дважды громыхнуло, и послышалась ругань Тейвила. Он разрядил свои пистоли и, очевидно, снова промахнулся.
Вскочив на ноги, я взмахнул шпагой перед собой. Однако твари рядом не было. Нежить вцепилась когтями в ствол невысокого дерева в паре десятков футов от меня. Неестественно вывернув шею, упырь наблюдал, как барон и двое головорезов Велдона осторожно приближаются к молодому дубу. Барон и Брендон с оголенными клинками, а Джон с арбалетом в руках. Два церковника склонились над ящичком с реликвией.
