– Где золото? – спросил граф, как только лесник отдышался.
– В возке, – хрипло ответил Пол Губошлеп, – под сеном.
– Ты же помнишь уговор? Десять золотых, и за каждую отсутствующую монету, твоей ненаглядной шлюхе, я лично отрежу по одному пальцу. А может так и сделать? Что скажешь, лапоть? Нужны шлюхам пальцы?
Имперцы опять зашлись в хохоте, только в этот раз крестьянин не дергался. По кивку офицера, его отпустили.
– Все десять? – спросил граф, когда крестьянин протянул ему выуженный из-под соломы мешочек. – А шлюха твоя где? Тащите ее сюда! И Хрода нет! Шлюха опять под кобеля легла?
Снова гогот. Лесник склонил голову, теперь его трясло, кулаки крестьянина сжимались и разжимались. Все-таки он до безумия смел или просто безумец.
К дому направилась троица ухмыляющихся рейтар.
– Брендон! За мной! – Тейвил нырнул в сени.
Я остался на своем месте, наблюдая, как рейтары беспечно ступают к крыльцу. Отец Криг бубнил в своем углу молитву. Отец Томас заслонил собой дочку лесника и со странным выражением на лице смотрел на меня. Я увидел в глазах инквизитора надежду.
В очередной раз скрипнули петли, и почти сразу же грянули два выстрела. Потом еще один и через секунду еще два. Я вспорол кинжалом бычий пузырь. Ругань, крики, храп и ржание лошадей. Сквозь пороховой дым, клубившийся над двором, угадывался силуэт упавшей на передние ноги лошади. Конь храпел и не мог подняться. Запряженная в телегу кобыла тоже умирала. Остальные лошади умчались вон, смешав с грязью закованное в черные латы тело. Второго рейтара и графа не видно. Что у крыльца?
– Купец! – заорал Ричард. – Держи ворота!
Я выставил пару пистолей в окно и, надо сказать, весьма вовремя! Во двор влетели сразу три всадника. Вздыбив коней, они разрядили пистоли. Я дважды пальнул в ответ. С крыльца тоже ответили двумя выстрелами. Заржав, две лошади начали заваливаться наземь. Наездник ближней к воротам лошади, сражен, другой рейтар ловко покинул седло. Третий попытался вырваться, но был снят с коня аркебузным выстрелом. Стрелял лесник! Кровь и песок! Откуда у него ружье?
В следующее мгновение Пол Губошлеп прятался уже от рейтарских стволов. Оставшийся в одиночестве имперец разрядил по нему вторую пару своих пистолей.
– Гард! Сюда! – Тейвил рванул на двор с оголенным палашом и пистолем в левой руке.
Я обрушил в адрес драгуна проклятья, но тоже выскочил из дома! О, Харуз! Перед крыльцом – три мертвых имперца, а на ступеньках, прижимая ладони к окровавленному животу, сидит сгорбившийся Брендон,
– Тащите в дом! – прокричал Ричард, наскочив на рейтара. Зазвенела сталь.
Отбросив в сторону аркебузу, Пол ринулся к раненому, а я снова стрелял. Еще три рейтара ворвались внутрь. На сей раз пешие и лишь с тонкими мечами в руках. Одного снял мой выстрел, двое других кинулись к Тейвилу.
Взревев медведем, барон намеренно пропустил вражеский выпад, подставив плечо под скользящий удар рейтшверта, и одновременно разрубил шею имперца палашом. Шагнув к имперцам, что попытались взять Тейвила в клешни, барон бросил в лицо одному из них оскорбление и тут же выстрелил. Имперец рухнул без единого звука.
Всего за несколько ударов сердца двое из троих убиты, еще несколько имперцев пали чуть ранее. Последний рейтар растеряно сделал шаг, однако нашел в себе мужество пойти в атаку!
– Купец! – снова заорал Тейвил, скрещивая палаш с мечом огсбургца, – в дом его несите!
Я обхватил Брендона за грудь. Крестьянин поднял ноги, и мы потащили раненного в избу. Я поднимался по ступенькам спиной к дверям и с каждым вздохом ждал появление новых противников. Но слышал лишь ругань, конское ржание и отрывистые выкрики на огсбургском наречии с той стороны частокола
Мы поднялись на последнюю ступеньку крыльца, а барон прикончил рейтара. Я с неподдельным восхищением посмотрел на тяжело дышащего Тейвила, что спешил к нам. Его натиск буквально подавлял после первых же взмахов клинка. Ричард двигался безупречно. Великолепно! И отправил на тот свет двоих за считанные секунды! Неужели, он и впрямь из палаты Тайных дел?
– Быстрее, – барон встал спиной к дверям, пока мы заносили Брендона в сени. Тейвил прикрывал нас с палашом в одной руке и кинжалом в другой. Только что он сделает, если новые рейтары сперва пальнут в него?
И выстрелы грохнули! Стреляли много, часто и по другую сторону частокола.
– Наши! – обнажив в улыбке кривые зубы, прохрипел Пол Губошлеп.
Глава 23
Убить или…
Хутор быстро занимался огнем. Пока барон и я доканчивали под кувшин вина принесенный Полом сыр и лук, дымные струйки, тянувшиеся к серому небу из окошек избы, превратились в языки пламени. В дюжине шагов от по-прежнему распахнутых створок ворот было хорошо видно, как огонь жадно взялся за потемневшее от времени дерево.
Ветер неожиданно сменил направление, и дым понесло к дороге перед подворьем. Туда, где разыгрался скоротечный жестокий бой.
Когда рейтары спешивались за частоколом, готовясь навалиться на избу всей своей железной массой, я прощался с жизнью. Потому как времени на зарядку пистолей не оставалось, и мы могли встретить имперцев лишь со сталью в руках. Забаррикадироваться в доме лесника тоже не успевали; да и то, спаслись бы только до первого факела. Крышу избы из широких досок устилала солома.
Однако имперцы были атакованы сами. Рейтары слишком поздно заметили, вышедший из леса отряд в три десятка человек. Горцы и пятеро служивых, примкнувших к ним из разбитого гарнизона Трунда, городка в дне пути на запад от Бранда. Красные мундиры тройки королевских драгун и черно-желтые полосатые куртки наемников из Осиной дружины чуть разбавили темно-коричневые цвета крестьянских курток. Вторжение Огсбургской империи породило для многих горцев личные счеты к войску Его Величество Карла Первого, и это неизбежно. Война.
Нападавшие в основном были вооружены старыми фитильными аркебузами, арбалетами и луками. Из рейтар не ушел никто. Неожиданный залп в спину отправил к праотцам половину столпившихся у ворот хутора имперцев, а также и множество лошадей. Стрелы и арбалетные болты добили остальных. Горцы пощадили только графа. Предводитель ополченцев велел брать его живьем. Плюмаж и дорогие доспехи, выделявшие оберста среди других кавалеристов, значительно упростили эту задачу. Как только охрану рейтарского полковника перебили, горцы взяли имперца в кольцо, потребовав бросить оружие. Огсбургец разразился бранью и кинулся в бой. Рейтшверту даже удалось вонзиться в грудь ближайшего противника, прежде чем графа свалили наземь.
Полковник сидел в грязи на обочине дороги, со связанными за спиной руками и под охраной двух наемников. Прямо сейчас жизни имперца ничто не угрожало, но, схватив, его едва не прикончили. Разгоряченные боем и смертью своего, горцы жаждали мести. Имперца спасло вмешательство Губошлепа.
Пола Андара слушали, потому что предводителем напавших был именно он. Сутулый, с узкими плечами, растрепанными соломенными волосами, жидкой бородкой и большими отвислыми губами, благодаря которым получил свое прозвище. Он меньше всего походил на старшего в отряде вооруженных мятежников, однако ж внешнее впечатление и в сей раз оказалось обманчивым.
