Нет! Я снова выстрелил. Пуля размозжила леснику голову. Вскинув руки, он выронил взведенный арбалет и рухнул без единого звука. Еще один мертвец этой ночи.
– Отец!..
Глава 25
Вергельд
Закутавшись в платок из козьей шерсти, накинутый поверх домотканого женского кафтана, неровной шатающейся походкой приближалась Лилит.
– Отец! – теперь уже негромко проронила она из-под прижатой ко рту ладони, когда поравнялась со мной. Большие широко раскрытые глаза на красивом правильном лице в сторону убийцы Андара не смотрели, хотя девушка прошла мимо на расстоянии вытянутой руки.
Сделав три глубоких вдоха, я попытался унять охватившее тревожное волнение. Хотелось произнести слова, какие оправдали бы мой поступок, но что я мог сказать Лилит? Я сразил Пола, чтобы он не выпустил болт в человека, отдавшего её на утеху солдатне. Она стала бы слушать, что около огсбургца потеряла силу черная магия? Что исчезло колдовство, порожденное Запустением, до коего рукой подать и куда я иду? Смогу ли я объяснить, что теперь в Запустение пойдет и Генрих фон Геринген? По своей воле или нет, связанный либо с оружием в руках, но он будет там со мной! Я вцеплюсь мертвой хваткой в любой маломальский шанс вернуться из сердца проклятых эльфийских лесов, пускай призрачной надеждой на возвращение окажется человек, чей Дар гасит чужое волшебство. Не знаю, почему причислил черную тень к отродьям Запустения, но оттуда иначе она могла взяться в Сумеречье?
Лилит остановилась у тела лесника.
– Отец, – снова произнесла она и подняла взор, устремив его к Велдону. После вчерашнего разговора мне было не понять, обратилась ли она к убитому моей рукой Андару либо к инквизитору. Глаза Томаса Велдона лучились отеческими чувствами, но лик монаха сохранял маску холодного спокойствия.
Присев к мертвому, Лилит сложила его руки на груди, накрыла платком изувеченную массивной пистольной пулей голову. Девушка молчала, слез у неё не было. Лилит воспитывалась Андаром почти с рождения, и для пятнадцатилетней девчонки держалась на удивление спокойно. Мне не ведомы, каковы её дочерние чувства к Полу, были ли они вообще, да и не мне судить. Однако в нескольких шагах от убийцы человека, воспитавшего и вырастившего ёё, не побоявшегося взяться ради неё за оружие, она казалась чересчур спокойной.
Туман полностью растворился в ночном воздухе. Из-за туч вылез кусочек луны, тучи рвались и уносились усилившимся восточным ветром, и Ночная королева не стала откладывать, дабы показать себя в полной красе. Тропа, окраина леса и старое заброшенное кладбище хорошо проглядывались для темной поры.
Деревья спящего зимнего леса качались и скрипели в двадцати шагах. Инквизиторы, Лилит, Генрих, Ричард и я застыли в немой сцене, думая, каждый о своем. Мои мысли возвращались к горцам. Я ждал развязки, ведь убийство их предводителя не могло сойти с рук просто так.
Звякнуло железо. Граф отстегнул с пояса мертвого лесника ножны с коротким мечом, затем нагнулся к арбалету; иллюзий о своей судьбе Геринген не питал, и, более того, огсбургец собирался драться за свою жизнь. Мужественный человек!
Грязно выругавшись, я вогнал шпагу в ножны, чтобы взвести курки на двух остававшихся заряженными пистолях. Схватка предстоит и мне.
– Идем, дочь моя, – Томас Велдон взял под руку Лилит, добавив. – И вы, отец Криг, пойдемте с нами.
Монахи и девушка ушли к деревьям, подальше отсюда.
Бросив на меня гневный взгляд, Тейвил торопливо последовал за ними.
– Отец Томас, – позвал Велдона драгун. – Вы должны меня выслушать!
Однако Томас Велдон как будто не слышал барона.
– Благодарю вас, – чопорно произнес Генрих фон Геринген и изысканно поклонился.
В грязном камзоле без пуговиц и сейчас, когда нас окружают люди Губошлепа, убитого мной ради него, пленника, аристократические повадки выглядели неуместно. Зря я разрядил оружие в Андара. Граф и его Дар, наверно, дадут небольшой шанс вернуться из Запустения. Только туда еще надо добраться, а пока нужно выпутаться из передряги, в которую сам себя и втащил.
– Оставьте свои манеры для них, – раздраженно огрызнулся я.
– Для них у меня есть немного стали, – осклабился граф. Кривая ухмылка и блеск выдавали в нем боевой запал. Да он отчаянный смельчак! Как и подобает настоящему кавалерийскому полковнику, и, выходит, отважный дурак! А я не лучше, раз выстрелил ради него! Я откровенно жалел, что убил Губошлепа.
Горцы приближались. Словно призраки, молчаливые и с укрытыми ночным полумраком лицами. В лунном свете окрестности хорошо просматривались. Я насчитал одиннадцать мертвых тел и темное пятно черной фигуры, собравшей кровавую жатву этой ночи. Тринадцатым смерть забрала Пола Андара Лошадей нигде нет, ни мертвых, ни живых.
За спиной послышались шаги и бубнеж из бранных словечек.
– Купец, это будет тебе дорого стоить!
– Я это никогда не забуду! – ничего лучше на ум мне не пришло. Я отсалютовал Тейвилу пистолем в правой руке и глупо улыбнулся. Я точно полоумный! Сначала этот поспешный выстрел, теперь радуюсь, что буду драться бок о бок с лейтенантом против кучи головорезов.
Обнажил палаш, Ричард Тейвил с вызовом посмотрел на горцев. Чуть более двух десятков, точней посчитать я не удосужился. Люди Андара встали тесным полукругом со стороны поля, из которого к лесной опушке и кладбищу тянулась приведшая сюда тропа. Половина крестьян держала луки.
Среди темных курток мелькнули красные мундиры. В гробовой тишине к нам присоединились двое драгун: солдат с бульдожьей челюстью и усач. Капрала Ливва с ними или средь столпившихся горцев не заметно, наемников тоже. Один из них оказался первым мертвецом, на которого я наткнулся в тумане. Вероятно, второй, как и драгунский подофицер, лежали где-то в грязи.
– Мы с вами, господин лейтенант!
Пятеро против двадцати не самый плохой расклад, если учесть, что четверо из пятерых строевые армейцы, а супротивники сплошь из крестьян. Кабы только не десяток луков против двух пистолей и одного арбалета – тут соотношение явно не в нашу пользу.
Вперед выступил широкоплечий детина. Вчера я часто замечал его с лесником; правая рука Андара. В полную противоположность Губошлепа голос у него был по-бабски высоким и тонким:
– Нам нужны два ублюдка! Имперская собака и урод в шляпе! – горец недвусмысленно указал на Герингена и меня. – Вард! Пайс! Вы с нами?
Вместо ответа горцу усач повернулся к Тейвилу:
– Господин лейтенант, мы здесь, пока вы здесь. Мы с вами!
Слова драгуна дорогого стоили. Совсем немного офицеров, ради коих простые солдаты готовы положить собственные головы. Бульдог недобро покосился на меня. Драгуны встали сюда явно не ради моей персоны.
– Спасибо, – просто и без высокопарных слов произнес Ричард и крепко пожал солдатам руки.
