Акан угощал ромом. Чертовски неплохим ромом, надо сказать. Горячительное потекло в нутро, меня развязло. Я облокотился спиной о ближайшее дерево, глаза налились свинцом. И тень… Она снова рядом, но сейчас мне совершенно все равно, здесь она или нет… Только почему она защитила меня от зверя?…
Я погрузился в небытие.
– Просыпайся, Николас, пора в путь.
Акан Рой потормошил меня. Я сонно посмотрел на улыбающего на горца и спросил:
– Давно солнце встало?
Сквозь просвет древесной кроне виденелось ярко синее небо, какое редко увидишь в декабре. Стоянку окружала почти полная тишина, я не слышал привычного гула голосов людей из отряда Губошлепа.
– Часа два, – пожал плечами Рой. – Не стали тебя будить, раз ты не просыпался, но пора отправляться.
Поднявшись, я оглянулся. Я чувствовал себя отдохнувшим, но внутренне опустошенным. Путешествие за выкупом отняло неожиданно много сил. Спал как убитый и проспал бы еще долго, не разбуди меня Рой.
Лагерь опустел: вон молятся Велдон и Лилит да Геринген и Тейвил крутятся у двух жеребцов.
– Где все?
– Нету их, – Рой почесал щетину на мяситом подбородке и с явным сожалением поднял пустую флягу, оставленную с вечера у остывшего коста. – Смылись они с твоим золотом в карманах. Но сперва святой отец говорил с каждым и после благословления отправлял восвояси. Оттого проводы и растянулись. Сейчас же отец Томас читает молитву за путешествующих.
– Лошадей тоже забрали? – поинтересовался я. Вчера их было девять.
Акан кивнул.
– А ловко ты придумал с золотом. Легко отделался за убийство.
– Это не я. Это инквизитор, – хмуро отвелил я.
Тень по-прежнему здесь. Я чувствовал её пристутсвие совсем рядом, и впервые за все время пребывания в Загорье она таилась поблизости при свете солнца.
– Будь настороже, – произнес я и поведал о нечисти, которая едва не прикончила Фосса и на треть проредила отряд Губошлепа. Легкомысленный настрой толстяка улетучился в одно мгновение.
– Нужно рассказать отстальным, – Рой посмотрел в сторону поднимающегося с колен монаха и беседующих лейтенанта и огсбургца.
Я не возражал. Случайных людей здесь уже не осталось, и новость о тени панику посеять не должна. Жаль только, что нас столь мало. Рой, я, монах с девчонкой и двое рубак-офицеров. Кабы не истовая вера Томаса Велдона и не Дар графа Герингена, четверно вооруженных людей против тени – это, считай, ничего. Вспомнив жуткую туманную ночь, которая унесла одиннадцать жизней, я поежился и сплюнул на листву под ногами.
– Куда делись твои орки? – я поинтересовался о паре воинов, что сопровождали вчера толстяка.
– Следят за ушедшими. Чтоб никто на хвост не сел, – ответил Акан. – Идем же. Предупредим остальных о нечисти да убираемся отсюда.
Когда мы подошли к отцу Томасу и позвали Ричарда и имперца подойти ближе, из леса появились два орка из клана Манрока. Весьма кстати, так как не пришлось дважды говорить об одном и том же. Сообщение о тени встретили молча. Отец Томас осенил себя и уменьшившийся до шести людей и двух нелюдей отряд знамением, и мы покинули место ночевки. Тропа повела на северо-восток.
Шли почти весь день. Я нервничал: иногда казалось, что тень всего в нескольких шагах. Близость тени ощущал лишь я, но напряжение охватило всех. Орки, ступавшие чуть впереди, то и дело замирали и вслушивались в лесные звуки; их движения чем-то неуловимо напоминали звериные повадки. Огсбургский граф и арнийский барон проделали весь путь с обнаженными клинками, инквизитор ежечасно молился, а Лилит натянула на лук тетиву и не снимала до самого вечера, не пожалев загубить витую пеньковую нить. Я же полагался на четыре готовых к бою пистоля.
К сумеркам мы добрались к расщищенным от леса полям. Впереди виднелся частокол из заостренных кверху толстых бревен на земляной насыпи.
– На месте, – облегченно выдохнул Рой. – Главная стоянка манрокова клана. Еще одна, помешьше, срублена в полудне на север, и совсем небольшая, новая, на – юге.
Я тоже хотел бы почувствовать облегчение. Только тень все также идет по следу, и стены любой высоты для нее не преграда. Но хоть кров над головой будет, и то ладно.
– Сколько здесь орков обитает? – Тейвил оценивающе осмотрел на деревянное укрепление рочьего рода.
– Морок говорил, что сотни четерые вместе с бабами, детьми и стариками.
Сопровождающие нас орки побежали вперед, чтобы предупредить своих об остуствии опасности со стороны прибывших, и, когда мы приблизились к деревянной стене, через распахнувшиеся ворота выспала, наверно, половина обитателей становща: ребятишки, женщины, воины. Мужчины смотрели на нас с любопытством, держась при этом с достоинством, а малышня и бабы галдели и показывали пальцами без стеснения. В особенности на инквизитора, потому как даже в резервации львиная часть орочьего народа с упорством держалась за своих старых богов, и Матерь Церковь давно отказалась от обращения орков в истинную веру. Церковников в их селениях не видывали уже много-много лет.
– Чего это они? – спросил я, удивленный шумной встречей.
– Гости здесь в диковинку, – ответил Толстяк, по-свойски махая рукой. Он приветсвовал каждого второго, – мы для них, что твое развлечение.
В орках, встреченных мной в столице графства, чувстовалась внутренняя сила. Тем не менее, я ожидал увидеть убогую стоянку посреди леса с нищими, полуголодными обитателями. Однако становще клана ничем не отличалось от обычного горского поселения, укрывшегося от дыхания Запустения частоколом, крытыми дворами и массивными ставнями на окнах. Хотя нет, на орочьих домах как раз ставень и не имелось, потому как не отсутствавали окна. Срубы щурились на мир темными щелями бойниц; позже выяснилось, они запирались на ночь изнутри. И еще одно отличало дома нелюдей. Мы подошли к крыльцу дома вождя, и я с изумлением уставился на дверь в жилище Манрока. Её высота едва доходила мне до груди.
– Что это? – я оглянулся. Судя по лицам Велдона, Лилит, Тейвила и Герингена размер двери их тоже привел в смятение.
– Проход в дом, – еле сдерживая смех, молвил Рой. Он широко улыбался и явно ждал моего вопроса. – Низкий, чтоб врагу неудобно было. Заходи, Николас, а вы, милостивые государи, обождите пока снаружи.
Сняв шляпу, я отворил дверь и, согнувшись, нырнул внутрь; вперед головой и вытянув шею. Представил, что рвусь в этом дом в пылу схватки, и, когда поднялся, передернул плечами и непроизвольно провел ладонью по загривку. По нему бы и рубанули сталью, будь сейчас бой. Проход из полутемных сеней в жилую часть сруба был столь же низок. Ругнувшись, я снова поклонился и нырнул в дверь. За ней в комнате, освещенной множеством лучин, работали несколько пожилых женщин. Они штопали одежду. С виду обычная крестьянкая изба, а не дом вождя.
– Я ищу Оливера. Оливера Фоссато.
