– Вам меня недостаточно? – смеется колобок, грозя пухлым пальцем. – Вы посидите минутку, отдохните, успокойтесь. Водички выпейте. Я понимаю, эти рыцари своими намеками кого угодно до инфаркта доведут. Плюньте, Влад! Наслаждайтесь жизнью, пока живы! Все хорошо, все просто замечательно… А я пока один звоночек сделаю. Хорошо?
Послушно киваю. Мурлыканье Гобоя действует гипнотически: жизнь прекрасна, жизнь удивительна, сядем в креслице, тяпнем минералочки… Тем временем Антип Венецианович делает жест на манер «кушать подано!» – и экзотический мобильник выпрыгивает ему на ладонь. Аккорд набираемого номера звучит жестяным диссонансом.
Уши режет.
– Алло. Контрольная группа? Степана Георгиевича попросите! Да, я. Быстро!
Бас Антипа Венециановича (Арнольда? Аристарха?!) наливается гневом, сразу давая понять нерадивым, по ком звонит колокол.
– Степан Георгиевич? Кто у вас занимался расчетами по Снегирю? Половинчик? Ну, я ему зарплату уполовиню! И вы еще спрашиваете: за что?! Третий круг! Да, именно третий! У меня свидетели! И с вас я тоже за это спрошу, будьте уверены! Вам интут что говорил? Что, я вас спрашиваю? Засуньте ваши расчеты сами знаете куда!.. Левый тираж проморгали. Да, прямо на конвенте… Выкручиваться, между прочим, мне, а не вам с вашим Половинчиком! Ладно, вернусь – у нас отдельный разговор будет… Компенсация? Немедленно займитесь! Не-мед-лен-но! И проверять, проверять, все проверять! Сколько раз говорено… Поняли? Ну, хорошо, что поняли. В понедельник зайдете. Все.
Трубка испуганно ныряет в рукав хозяина.
– Извините, Влад, что заставил вас ждать. Не обращайте внимания. Очень раздражают безответственные люди. Героизм одних – почти всегда результат халатности других. Вот и приходится… Впрочем, вернемся к нашим баранам. Итак, Влад, золотце, у вас возникли вопросы. Два из трех основных вопросов русской интеллигенции: «Что происходит?» и «Что делать?» Вопрос «Кто виноват?» не рассматриваем, поскольку на него я сразу могу дать совершенно точный и столь же бесполезный ответ: «Гомеостатическое Мироздание». Эту тему мы, с вашего любезного позволения, закроем как бесперспективную. Впрочем, на вопрос «Что делать?» ответ тоже прост. Подписать контракт. Просто подписать, только и всего. Если угодно, получить аванс. Процентов семьдесят. Могу даже полную предоплату.
– Но вы же знаете, Антип Венецианович…
– Знаю, дорогой вы мой! Знаю! Кто, как не я?! Но сейчас, понимаете ли, сложилась пикантная ситуация. Как полагаете, я могу рискнуть и попробовать убедить вас отступить от принципов?
– Попробуйте.
– Хорошо. Не будем ходить вокруг да около. В последнее время вам снятся одинаковые сны. Думаю, месяц, если не больше. Угодив в объятия Морфея, вы часто, хотя и не всегда, попадаете в мир романа, над которым сейчас работаете. Я прав?
Отпираться нет смысла. Какой криминал в приватных грезах В. Снегиря?
– Правы, Антип Венецианович.
– Разумеется, вы считаете, что виной переутомление, затянувшаяся работа над текстом, не дающим покоя даже во сне, и странные выверты подсознания. Верно?
– Ну… примерно так. А у вас имеется иное объяснение?
– Представьте себе, имеется. Вы, Влад Снегирь, выходите в тираж. Прямо сейчас.
– То есть? Хотите сказать, я исписался? Пора на пенсию?!
– Ни в коем случае! Напротив, вы на гребне волны, ваша популярность растет, читатели вас обожают (ага, разогнался! То-то Снегиря что ни день чехвостят на форумах!); дилеры ждут новых книг… Я имел в виду, что суммарный тираж ваших изданий достиг определенной критической массы. И началось то, что на внутреннем жаргоне Ордена Святого Бестселлера именуют процессом. Вас никогда не удивляло в современной фантастике обилие стандартных ходов: некто из мира нашего попадает в мир иной, где начинает осваиваться?.. Компенсация, Влад, интуитивная компенсация внутреннего давления! У вас же давление прорвало клапан: сперва сны задевают только автора, потом – окружающих, впавших в бессознательное состояние, далее – спящих; круг вовлеченных расширяется… Впрочем, пока достаточно. Поверьте на слово старому битому волку: процесс необходимо остановить или хотя бы законсервировать. Это в наших общих интересах. Тем паче что консервация процесса– штука элементарная и безболезненная.
– Подписать договор-заказ?
– Именно!
– Интересно, за кого вы меня держите, Антип Венецианович?
– А тебя никто не держит! Ты и есть дурак, Снегирь! – радостно сообщает из гостиной майор Петров. – Тебе русским языком впаривают…
– Зря вы так, Евгений Пантелеевич! Помните, как вас убеждать пришлось? – вступается Гобой. – Я вам в лес, вы мне по дрова… Арестом угрожали. Вспомнили? Владимиру Сергеевичу, как любому здравомыслящему человеку, нужны доказательства. Верно, Влад?
– Да уж хотелось бы…
– Доказательств? Их есть у меня! – В приоткрытую дверь суется физиономия Эльфа. Глазки мечут россыпи солнечных зайчиков. Сейчас начнет разить метафорой и жечь глаголом меня, тупого. А потом по гиперболе в космос отправит. Кстати, им-то всем что надо? Ну, Гобою – ясно: договор. А собратьям по перу?..
– Ты сегодня после обеда дрых?
– Ну?
– Не «ну», а дрых! – Обличающий перст Эльфа упирается мне в грудь. – И в фэнтезюшник свой опять выпал. Нагишом, как обычно. Было?
Неохотно киваю.
– А вслед за тобой – и мы все, кто днем баиньки отправился! В чем мать родила. Мы с Петровым, Лидочка, Неклюев, Распашонка… Васька Кепский. Шекель-Рубель. Видел нас? Отвечай, видел?
Молчу. Ибо сказать нечего. Припечатал так припечатал.
Дверь распахивается зевом Левиафана. Рядом с Эльфом вырастает Березка, лелея в руке бокал любимого мартини.
– Ах ты, наш скромняга! Или тебе напомнить, Владочка, как ты на меня, всю в неглиже, облизывался? Как твой третьестепенный даму копьем пырял? Мне после «Огня над Дагоном» эти копья – плюнуть и растереть! Всласть наелась… Как Петров орал «Бей ментов!», помнишь? А?!
Во рту становится сухо. Машинально делаю изрядный глоток минералки.
– Он там что, воды в рот набрал? – глумится невидимый Петров. – Спой, птичка, не стыдись!
В следующую секунду меня скручивает синдром Шекель-Рубеля. Неудержимо тянет в сортир. Буркнув: «Минуточку!», вылетаю в коридор.
За спиной злорадствуют:
– Ага, обделался!
– Зря вы, Женечка…
Дергаю первую попавшуюся дверь. За дверью – стена! Глухой кирпич с белесыми прожилками раствора. Неужели до «белочки» допился? Осторожно трогаю стену пальцем. Шершавая. С выбоинами. От пуль, что ли? В состоянии полной прострации прикрываю дверь, осторожно тяну на себя соседнюю… Ф-фух, обошлось. Вот он, сортир, вот он, «белый друг».
Уже сливая воду, слышу, как хлопает дверь номера.
