– Выход в сеть есть?
– Угу. – Желтые зубы закусывают «Яву». – А спички?
Даю хипану-оргкомитетчику прикурить и бесцеремонно сгоняю с машины.
Надо!
Так. Сайт «Аксель-Принта». Раздел обновлений. «Фрагмент из находящегося в работе нового романа Влада Снегиря „Лучший-из-Людей“!!!» Три восклицательных знака впиваются в душу. Кликаю по ссылке. Да, текст в наличии. Будь я хакером, грохнул бы на фиг. Вместе с сайтом. Жаль, не дано. Может, оно и к лучшему – наломал бы дров сгоряча… На форуме – целая «ветка» обсуждения. Под исходным сабжем: «Видно Птицу по помету». Ну, как и следовало ожидать: «Сырой, невычитанный текст… презрение к читателю… ляпы… Завязка банальна; несогласование падежов…» Вот это «падежов» меня добило окончательно. Истерически хохочу, спуская пар. А ведь готов был рвать на куски и метать на орбиту!.. Ага, вот и мои верные защитники крошат супостатов: «Выпячивают эрудицию… повыеживаться за чужой счет… ни одного аргумента… высокомерное хамство… Даже по отрывку виден недюжинный потенциал… Когда выложат полностью? Или на бумаге выйдет? Хочу!!!»
Спасибо, братцы. Нет, без дураков, спасибо. Накатать, что ли, гневно-обличительную мессагу: «Текст был злостно украден с авторского компьютера путем шантажа и подлога…»? Не будем пороть горячку. Сейчас в свой mail-box загляну, проверю почту – и в столовую, ловить паразита Гобоя. Его работа, больше некому.
Так, что тут у нас? Спам, спам, снова спам, очередное письмо от Godzillы – извини, монстр, есть дела поважнее. Подождешь, не облезешь… Опаньки! Депеша от Геннадия Шелуханова. Лушпайкин (его так за глаза все зовут, даже издатель) – это вам не фунт семечек. По тиражам – вровень с Березкой и Неклюевым. На конвенты не ездит, сидит дома. И что же мне пишет мэтр? Мы ведь едва знакомы…
«Поздравляю со вступлением в Орден.
Удачи.
Искренне ваш,
Г. К. Шелуханов, рыцарь».
* * *
Колобки овсянки не едят: это для них сродни каннибализму. Посему Гобой в столовке отсутствовал. Пришлось завтракать в обществе стенающего Шекель-Рубеля и двух его коллег из северной столицы. Шекель-Рубель, как обычно, жаловался. На овсянку. На персонал столовой. На расстройство желудка. На халявщиков, норовящих упасть на широкий хвост. На друзей-доброжелателей, спаивающих беззащитного. На столичное лобби, выгрызающее премию своим бездарям. На журнал «Ф-Пегас» (в народе «Фугас») – отчекрыжили треть абзаца в архизамечательной статье страдальца, чем извратили весь замысел…
Коллеги кивали, вяло ковыряли синюшную кашу и интересовались временем открытия бара. Также их сердечно волновала выдача бюллетеней для голосования. Оба приехали утром, опоздав на сутки, и предвкушали.
В коридоре уже взывал бодрый Саркисов:
– А кому голоснуть?! Подходи-налетай, бюллетени хватай! Одна штука в одни руки!
Обретя бумажку, я выдрал у ближайшего фэна перо из хвоста и немедленно проголосовал. Шансов на железяку мало, но неужто я настолько себя не уважаю, что отдам кровный голос за конкурентов?! Меж литературоведов отметил Шекель-Рубеля – в порядке гуманитарной помощи, взамен фталазола; в номинации «Лучший переводной роман + лучший перевод» – разумеется, Джулиану. Остальных номинантов все равно не читал, а рыжей будет приятно.
Выполнив гражданский долг, походкой Командора громыхаю обратно, к духовому оркестру. Скрести по сусекам.
– Да-да, войдите!
Хозяин номера свеж, наодеколонен и лучится расположением.
– Добрейшее утречко, Влад! Как спалось?
– Вашими молитвами, без сновидений. Извольте объясниться, Алоизий Вифлиемович! Из издательства втайне от меня звонят моей… э-э-э… моей жене, требуют файл первой главы, и нате-здрасте: «Фрагмент из находящегося в работе…»! Вам не кажется, что в приличных домах за такое бьют морду?!
– Ну что вы, право! Кричите, волнуетесь… Боитесь, что публикация «сырья» повредит вашему имиджу? Напрасно, Роджер вы наш, Роберт и Джон Рональд Руэл! Совершенно напрасно! Поверьте опыту маркетологов «Акселя», они не зря едят свой хлеб с котлетой. Минералочки хотите? Из холодильника?
– Хочу.
Минералки я выпью с удовольствием, но зубы заговорить не позволю!
– С газиком, со льда!.. Может, пивка?
– Спасибо. Тем не менее…
Туча ворочается в окне. За окружной трассой небо трескается бронхитом. Хрипит, откашливается. Гроза? В феврале?!
– Успокойтесь, дражайший Владимир Сергеевич. Помните наш вчерашний разговор? Или сочли его розыгрышем? Договорчик-то вы не подписали, вот и пришлось в порядке временной компенсации…
– Компенсации чего?
– Вашего замечательного процесса. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь! Все говорят, что правды нет в ногах, но правды нет и выше! – Гобой густо хохочет. – Или грезите о переходе на четвертый круг? Прямо здесь, на конвенте? А что, вполне возможно! Концентрация субъект-генераторов, интерполяция, вторичные взаимодействия. Пси-резонанс, наконец. Хотите разоблачить Орден, да?! Влад Снегирь против системы?!
Смеется зам по особым.
Смеется небо – хрипло, болезненно.
Темно в номере. Темно.
Тень-гример трудится над лицом веселого колобка. Новое обличье, краденая личина. Объемный портрет работы художника-кубиста, шедевр скульптора-безумца: хищные бритвы граней, изломы, трещины, ледяной отблеск слюды на сколе гранита. Кусок янтаря, в середине мушка многолапая, мохнатая…
Уползает туча. Стихает хохот. Гобой отходит к холодильнику за водой для себя, и наваждение тает. Кажется, я кричу. Пытаясь догнать призрак, успеть спросить:
– Почему? Почему тогда?! Мне ничего не снилось, ничего!
– Ну и чудненько! Прелестно! Компенсация…
Так и слышится: Эльф с Петровым хором скандируют: «Компен-са-ци-я! Компен-са-ци-я!»
– …она, родимая! Появился текстик на сайте – ночку-другую спите спокойно. Завтра в газетке тиснем, вот вам и еще отсрочечка. Маленькая, правда. А как договорчик подмахнем – так процесс и законсервируется. Для окружающих, разумеется. Вам-то потерпеть придется, не обессудьте… Пока книга в свет не выйдет. Но тут уж мы поторопимся, будьте уверены! Издательству дорог сон и душевное равновесие ведущих авторов! Поймите правильно: очень уж вы скоропостижно в тираж вышли…
– А текст! Текст! Что, и в газете черновик тиснете?! Опозорить меня решили?!
Очертания комнаты плывут, искажаются, словно в кривом зеркале, кресло подо мной явственно ведет в сторону, – помню, однажды на теплоходе…
– Полно, любезный Влад! – Я снова сижу за столом, сквозь расшторенное окно в комнату льется серый свет утра, позднего, февральского. Ладонь ласкает холодный стакан минералки. Делаю жадный глоток. – Как вы могли такое подумать? Редактор и корректоры над фрагментом уже работают, к полудню должны закончить. Все в лучшем виде: никакой переработки, только исправление опечаток и косметическая правка стилистики. Клавдия Анальгетовна прекрасный работник… С вами все в порядке?
