– За мной! – махнул он рукой, как настоящий политрук и – прыгнул в зев чёрного провала в мостовой.
Дамы – вперёд! Я – замыкающий. Прыгаю сразу спиной вперёд, лицом к возможным последователям-мародёрам.
Пиликанье в шлеме дало понять, что минная банка опознала нас. Выдыхаю с облегчением – на Ване же трофейная броня. Мины могли «возбудиться» на броню легионера, на его танковый кибернитезированный пулемёт.
Бежим. В шлеме «Кабши» тьма подземной галереи – и не тьма вовсе. Так – затенённый коридор.
За спиной – взрыв. Нас догоняет и сбивает с ног ударная волна, облако пыли и камешков, бьющих с силой картечи.
Видимо, мародёры решили, что ход не заминирован. Ну, мы же не подорвались? Сунулись. Да так поспешно, что мы и отбежать не успели. А в замкнутом пространстве взрыв – совсем другой, чем на открытом месте.
Я – цел. Асара – тоже. Даже поднимается сама и довольно легко. Ваня… Да что ему, бессмертному, будет?
Вижу красный символ в углу зрения. Точно – я теперь без плазменника. Разбит. Но не выбрасываю. Я же, ёпта, инженер! Боевой, икать мне полгода, ремонтник! А жаль-то как! Ни разу даже не пальнул из этой фантастической штуки!
Бежим. Пиликанье! Свои! Наконец-то! Свои! Икать колотить!
– А пожрать есть чё? – спрашиваю я сержанта пехоты, командира этого блокпоста.
Вместо ответа он стискивает меня в объятиях, будто проверяя мою броню на динамическое сжатие. И клокочет горлом, будто у него там чай застрял.
Свои! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Как много в нём отозвалось. Оглушительным урчанием пустого живота. Блин, в этом профилактории – кормят? Или так и будем натощак бегать? Как истинные коммунисты, Павки Корчагины?
Глава 10
Вадим
Как я оказался перед лицом нашего командования – не помню. Да и сам факт этого не сильно озадачил. Ваня же у нас – главнюк. Сам себя назначил, ему и докладывать. Да и Асара – офицер связи. Ей по должности положено – составлять рапорты, писать докладные и объяснительные. На тему «Как я провёл прошлым летом». И – «Что я делал со стольких-то вчера – по сей момент». Ей продумывать нам алиби, явки и пароли.
А я – обычный рядовой рембата. Потому я – приставными шажочками, за спинами остальных, шаг за шагом – к выходу. Понимаю, что не по уставу – сваливать, пока тебя не отпустили. Но! Пошло оно всё! Я – никто. И они мне, соответственно, тоже – никак. И присягу я давал лишь однажды. Армии, которая здесь представлена лишь одной моей усталой харей. А им я не присягал. Так и бегаю – вольноопределяющимся.
Я, наверное, очень обижал всех встречных. Мне – радовались, отдавали честь, приветствуя. А я, свинья неблагодарная, пёр быком гопстоповским, никого не видя. Но я и правда «мерцал», выпадая из реальности. Тело меня само притащило в «наш» бокс.
А там – Рата. Что-то щебеча, раздела меня, сунула в санузел, под душ. А когда я оттуда выполз – на запах выполз – стол был накрыт. Только когда все блюда опустели, а живот мой – надулся, как бурдюк с бродящим вином – только тогда сознание моё прояснилось. И я осознал себя – голым, в обществе дамы.
– Ой, как приятно! – усмехнулась Рата, видя моё смущение и расстёгивая свой комбинезон. – Тебя привести в норму?
– Рата, красавица, ты – обворожительна! – промямлил я. – Но ты уже привела меня в норму. А вот на дальнейшее у меня просто нет сил. Просто побудь рядом. Это мне поможет много больше.
– Совсем скверно? – посерьёзнев, спросила Рата.
– Полный абсурд, товарищ командир, полный! – махнул рукой я.
– Эти легионеры – первые твои трупы? Ты раньше – убивал? – спросила она, проникновенно смотря мне в глаза.
– Нет, – покачал головой я. – Не убивал. Но это – последнее, о чём я думаю сейчас. Последнее, что меня заботит.
– Расскажи мне – что тебя заботит? – спросила она, кладя руку мне на запястье.
Мотаю головой:
– Лапушка, я так опустошён, что просто не могу словами выразить всё это. Никаких слов нет. Одни слюни. И те – матом. Нет, даже материться не могу. Полный ступор в голове. Мешанина и рванина. Прости, мне надо разобраться в себе. Нет! Не буду! Просто нужно время, чтобы вся эта муть – осела. Тогда и вылью я этот мутный осадок в сточную канаву. А сейчас – ничего нет. И меня – нет. Нет – меня.
Окончание этого монолога мне на самом деле приснилось. Приснилось мне, что я так и уснул за столом, уронив голову на руки, на полуслове. Снилось мне, что хрупкая девушка подняла меня, как мальчика, на руки, отнесла к топчану, что был у нас в углу за силовой ширмой. Снилось мне, что она сидела рядом, гладя моё лицо своей рукой, что-то напевая.
Потом мне приснилась мама. Что пела мне колыбельную. А потом мне снилось, что место мамы заняла – жена Эхра. Что горела она во всепожирающем пламени «очищающего огня», но молча, смотря на меня, с укором, своими мёртвыми, стеклянными глазами. Её живот, объятый пламенем – вздувается, лопается, разбрасывая вокруг кляксы жидкого, горящего напалма. Оттуда, как зародыш чужого, вылезает огненный демон. С горящей красным пламенем звездой во лбу. На моём лбу. Смотрит на меня с ледяным равнодушием мясника, мои губы на лице демона – скалятся в ухмылке тамбовского волка, с его рук срывается тугая струя ослепительно-белого, как расплав стали, огня.
Осознав себя сидящим голым задом на холодном бетоне пола, с облегчением понял, что это был кошмар. Просто – сон.
Вставленный в меня компьютер исполнительно подсказал мне, что проспал я аж 57 минут. Опять побрёл в душ. Смывать с себя плёнку липкого холодного пота. А после душа – к рабочему столу. Как был, голый, мокрый. Разбирать плазменный пистолет. Появилась идея.
Как я и надеялся – основные части плазмогана оказались исправные. Но я не собирался восстанавливать пистолет. Я сделаю огнемёт. Из плазмогана. Да, идея – безумна. Именно поэтому надо было спешить. Иначе приснившийся кошмар – развеется. А вместе с ним развеется и идея этого огнемёта. Придёт понимание, что это – невозможно, да и вообще – не нужно. Ибо – бред. Надо успеть, пока ещё нахожусь в этом полубреду.
Поняв это, влезаю в искин нашего рабочего места и начинаю «творить». «Творить добро для всей земли». Как завещал великий Ленин. Всем – бобра, бобёр же всегда побеждает зло? Нет, это бабло побеждает зло. А бобёр – просто допёр, что всем нужны лучи бобра.
Искин мне советует подключить к творчеству «Кабши». Верно, пора бы одеться и включить искины комплекса. На троих надо соображать. На троих!
И верно – «Кабши» имеет готовое приложение для подобной работы. Чувствую себя Толей Старком. Так же – в костюме Железного Человека, и так же передвигаю в воздухе светящиеся голограммы.
Таким меня и застал Эхр. Я его не узнал. А узнав – ужаснулся! От былого Эхра осталась едва половина. Левый глаз ему заменил электронный прибор, как у Арни Т-700, свежие шрамы и синяки ещё были фиолетовыми, да и сам Эхр был весь какой-то чёрный.
